Отчаянная

— Так, что же произошло? — спросил он. И я подробно рассказала им о странном смехе в коридоре, чувствуя себя при этом еще глупее, чем минуту назад. Закончила словами: «Я уверена, что мы растревожили то, что лучше оставить в покое». Это, конечно, больше походило на упрямство строптивой девчонки, но не могла же я вдруг стать иной.

Миссис Мэдкрофт захихикала и покачала головой.

— Действительно, Хилари, ты очень молода и очень впечатлительна, — сказала она сквозь смех. — Нельзя так давать волю своему воображению.

— Но Чайтра… — не унималась я.

— Чепуха! — твердо стояла на своем миссис Мэдкрофт. — Не стоит слушать эту Чайтру, иначе она забьет тебе голову всякими глупостями. Я поговорю с ней и прослежу, чтобы она не досаждала тебе больше.

Считая разговор на эту тему законченным, миссис Мэдкрофт зевнула, вежливо прикрывая рот рукой, и обратилась к другу:

— Мистер Квомби, я не могу больше проглотить и кусочка. Будьте добры, проводите меня наверх.

Он вежливо кивнул ей, но его глаза как-то странно блеснули в мою сторону.

— А ты, Хилари, дорогая, когда закончишь, поднимись наверх и помоги мне с корреспонденцией, — наказала мне миссис Мэдкрофт. — У меня ревматизм в пальцах, и в сырую погоду они меня беспокоят.

— Конечно, — согласилась я.

Она поцеловала меня в щеку и подала мистеру Квомби руку. Вышли они вместе. Он пытался подстроить свои короткие скачкообразные шаги к ее большим и плавным. Глядя на них, я с трудом сдержала улыбку. По-моему, они были такой же неудачной парой, как Винни и Эглантина. Впрочем, надо отдать должное преданности мистера Квомби.

Легкий шорох у створчатой двери, ведущей в сад, привлек мое внимание, и я посмотрела в ту сторону через всю комнату. Дверь оказалась слегка приоткрыта, и за нею, скрываясь за шторой, стоял человек. Сквозь ситцевую штору достаточно хорошо прорисовывались очертания его фигуры. Присмотревшись, я уже через несколько секунд смогла различить его черты. Вот это неожиданность! Неужели? Высокий рост, высокомерно поднятый подбородок и надменная осанка. Кто еще здесь имел все это, кроме мистера Ллевелина? Никто. Значит, за шторой стоял сам хозяин имения.

Когда мои глаза привыкли к солнечному свету, бившему из сада, я рассмотрела на губах мистера Ллевелина самодовольную улыбку. Она означала, что ему удалось застать меня врасплох.

— Как, это вы? — удивилась я. Только теперь я поняла, что означала промелькнувшая тень в самом начале моего завтрака. Это мистер Ллевелин подошел к створчатой двери. Значит, на протяжении всего нашего разговора он стоял там и слушал. — Как долго вы стоите там? — строго спросила я. Он холодно посмотрел на меня и промолчал, давая — понять, что я не имею права задавать такие вопросы, хозяину имения. Это, в конце концов, его дело, где ему ходить и стоять. У меня запершило в горле.

— Вы подслушивали наш разговор? — прямо сказала я ему то, что думала.

— Не вам бросать камни в мой огород, — осадил он меня.

Я посмотрела ему в лицо. На мгновение он поймал и удержал мой взгляд. И я почувствовала, что погружаюсь в таинственные серые глубины его глаз. Странное ощущение овладело мною, словно я дрейфовала по волнам. Затем оно прошло, и я вернулась в реальность. Здесь мистер Ллевелин смотрел на меня холодным оценивающим взглядом. Теперь мне просто не хватало воздуха и пришлось сделать несколько судорожных глотательных движений.

Между тем он нетерпеливо поднял бровь, ожидая, что я скажу. А мне нечего было говорить. Трудно сказать, чем это кончилось бы, но тут мною до глубины души овладело чувство гнева. С ним выплеснулось мое смущение и развеялся туман в голосе.

— Если бы я тогда могла уйти с балкона, не привлекая к себе вашего внимания, я бы ушла немедленно, — перешла я в нападение. — Но вы-то…

— А я подумал, что, может быть, стоит послушать, — спокойно сказал он. — И, как выяснилось, не зря.

Надо же, он и не пытался извиниться за свое безобразное поведение. Ужасный человек!

— Вы, наверное, боитесь, что мы лишим вас состояния? — продолжала я нападать. — Вам придется разочароваться. Думаю, что наш частный разговор доказал, что мы не имеет по отношению к вам никаких плохих намерений.

— Я бы не стал делать таких обобщающих выводов, — бросил он и пошел на свое место.

Он не спеша прошел мимо буфета, небрежным взглядом окинул пустые тарелки. Каждое его движение, жест говорили о том, что он не считал себя виноватым. Поразительно! Я никогда не встречала таких уверенных в себе людей, как мистер Ллевелин. Его ничуть не смутил мой упрек. А я хоть и молчала, но у меня все кипело внутри от злости.

Не знаю, как долго длилось молчание. Наконец он поднял голову и с великодушным видом сказал: «А у вас, я заметил, больше здравого ума, чем я в начале думал».

— А меньше и не могло быть.

— Полагаю, его не меньше, чем я того заслуживаю… Я пришел сюда не для того, чтобы спорить, а для того, чтобы извиниться перед вами за свое прежнее неучтивое поведение.