Отчаянная решимость

То ли после разговора с ее отцом, то ли от ответа Карлоса, что подонки, напавшие на нее, получат по заслугам, Данте поклялся сам себе, что сделает все возможное, чтобы никто больше не смог причинить Каре боль.

26

— Эй. Что ты делаешь? Ты не должна напрягаться. И по моим правилам, приготовление ужина определенно напряжение для тебя.

Кара сморщила носик, когда Данте почти ворвался в кухню.

— Правда? Я всего лишь разогреваю суп, который ты вчера принес из магазина «Хол-фудс». И нарежу хлеб.

Он подозрительно принюхался.

— Я чувствую запах еще чего-то, кроме овощного супа и хлеба.

Она щелкнула пальцами в направлении микроволновки.

— Готовая курица на гриле, которую ты принес домой еще горячей. Но, если ты думаешь, что для меня это слишком тяжелая физическая работа, я позволю тебе разрезать ее, когда она погреется.

Данте игриво шлепнул ее по заднице.

— Умник. Судя по твоему дерзкому ротику, можно сказать, что ты чувствуешь себя намного лучше.

Кара рассмеялась и обвила руками его за шею, привстав на цыпочки, дотянувшись до его губ и чмокнув.

— Я чувствую себя лучше. И говорю тебе об этом уже два дня, но ты все еще продолжаешь обращаться со мной как с инвалидом. Да, кстати, я возвращаюсь на работу в понедельник и тем же вечером пойду на занятия. И если ты не свяжешь меня, то не сможешь удержать ни от того, ни от другого.

Он одарил ее сексуальной улыбкой.

— Хм, отличая мысль! Мне стоит обдумать ее. Но, учитывая, что ты все еще восстанавливаешься от ударов и сломанных ребер, думаю, что даже легкое связывание будут тебе в тягость, не так ли? Но серьезно, Кара, если ты собираешься вернуться на работу и на занятия через два дня, то только на моих условиях, а не на твоих. Иначе, несмотря на сломанные ребра, я найду способ удержать тебя дома. Ладно?

Она драматично вздохнула, выключая газовую конфорку, когда суп начал закипать.

— Какие это так называемые условия?

— Во-первых, — начал он, подняв указательный палец, — начиная с утра понедельника я буду возить тебя на работу и забирать, а также на занятия. Это не обсуждается, Кара. На самом деле, ты можешь сдать свой проездной на автобус, потому что больше ездить на автобусе ты не будешь. Я буду возить тебя, пока ты не получишь водительские права, либо я, либо ты будешь пользоваться «Убер» или «Лифт». Это не подлежит обсуждению. Следишь за ходом моих мыслей?

Кара нахмурилась, не уверенная, что ей нравилась властная, доминирующая сторона Данте.

— Ага. Мне не нравится то, что я слышу, но, по крайней мере, я слушаю тебя. Продолжай.

— И ты постоянно будешь жить у меня. Мы перевезем твои вещи. За исключением, конечно, того дерьмового матраса, который я больше никогда не хочу видеть. Может какой-нибудь бездомный с радостью заберет его у тебя, когда ты сдашь эту маленькую коробочку, которую считаешь своей квартирой? — заявил он.

Она протестующе подняла руку.

— Эй, а я имею право голоса по этому поводу? Ты хотя бы спросил мое мнение, хочу ли я вообще с тобой жить постоянно?

Данте ухмыльнулся.

— Ну же, Кара. Ты готова признать, что тебе здесь не нравится? Посмотри, у меня даже есть настоящая плита, на которой можно готовить все, что ты захочешь.

Она толкнула его, поморщившись, когда ее все еще сломанные ребра напомнили болью.

— Это несправедливо, — захныкала она. — И не думай, что я не заметила, что ты всю неделю намеренно искушал меня, показывая насколько хорош твой дом, сколько здесь простора, насколько он безопаснее и бла-бла-бла.

Он положил руки ей на плечи, посмеиваясь и глядя на нее сверху вниз.

— Ах, но ты забыла упомянуть о самой большой привлекательной черте переезда сюда — я. Ты бы просыпалась рядом со мной, мы бы вместе принимали душ, по очереди готовили друг другу завтрак. После работы мы быстренько бы ужинали, прежде чем ты отправлялась на занятия. А потом бы наступала лучшая часть дня.

Кара чувствовала, что ее решимость слабеет с каждым соблазнительным словом, слетавшим с его греховно красивых губ. Он намеренно соблазнял ее сейчас, делая все возможное, чтобы она согласилась на его предложение.

— И что включала бы в себя лучшая часть дня?

Данте обхватил ее щеки ладонями, держа неподвижно ее голову, пока целовал, его язык медленно, чувственно скользил в ее рот. Она с трудом перевела дыхание, когда он наконец поднял голову и провел указательным пальцем по ее распухшим губам.