Отчаянное преследование

Но потом ее тон стал грустным. Совсем проснувшись, девушка попросила меня выяснить, что происходит в «Равенсвуде», но быть поосторожнее. В ее голосе прозвучала тревога. Тодди, похоже, наконец все вспомнила.

После этого разговора я был на подъеме до самого «Равенсвуда», поэтому не обратил внимания на объезд и прочее. Но при виде тоскливого белого здания на поляне с пожухлой травой мой энтузиазм поубавился.

Таксист остался ждать меня. За стойкой сидел тот же человек. Он ушел по коридору и привел директора Бичема.

— А, доброе утро, мистер Скотт, как раз вовремя.

— Как мистер Тодхантер?

— Так же. Конечно, для успешного действия электрошока обычно нужно две-три недели и несколько сеансов. А мы провели лишь один.

Он довольно долго излагал мне эту скудную информацию. Казалось, Бичем взвешивает каждое слово, прежде чем произнести его.

— Может, навестим его?

— Что ж, идемте.

Бичем прошел по навощенному полу коридора, до того места, где он разветвлялся, и повернул налево. Справа от нас были закрытые двери с номерами от сотого до сто десятого. Бичем остановился перед сто девятым.

— Видите ли, — мягко начал он, — надеюсь, вас не слишком встревожат перемены в нем.

Я насторожился:

— О чем вы? Разве за несколько недель он изменился?

Директор внимательно взглянул на меня:

— Конечно. В известном смысле. Вы, конечно, понимаете, что я имею в виду. Глаза... осанка... поза...

Его слова, голос, лязг ключа в замке насторожили меня еще больше. Мне стало неуютно; я ощутил легкий озноб, как в прохладный влажный день, когда солнце внезапно прячется за облако.

Бичем открыл дверь, вошел, впустил меня и закрыл за мной дверь.

Высокий человек с густыми каштановыми волосами, тронутыми сединой, сидел на краю маленькой кровати. Он даже не взглянул на нас — я увидел его в профиль. Поразительное лицо! Черты резкие, угловатые, сильные. Он напоминал незавершенную скульптуру в камне, со следами резца.

Тодхантер сидел, поэтому я не мог определить его рост, но он показался мне очень высоким, крупным, но изможденным. Кисти рук, лежавшие на коленях одна поверх другой, тоже были большими и сильными. Я не заметил в нем признаков слабости, во всяком случае, внешних.

Фотографии, показанные мне Тодди, вполне передавали его облик. Да, передо мной сидел Тодхантер.

— Мистер Тодхантер... Гордон, — тихо проговорил директор. — Гордон?

Мужчина не двигался, даже не повернул голову в нашу сторону.

Мысли вихрем кружились в моем мозгу. На кровати сидел тот, кто нацарапал мне записку на конверте, небрежно написанную, но вовсе не безумную. Ничего такого, чего не мог бы написать в спешке разумный человек. А может, Тодхантер притворяется, поскольку уже много дней его удерживают здесь против воли, и делает вид, что болен, ожидая, когда придет нужное время...

Бичем повторил:

— Гордон. Гордон Тодхантер. Это мистер Скотт. Он хочет поговорить с вами.

Мужчина медленно повернул голову:

— Не... не... не...

Его губы зашевелились, потом плотно сжались. Он нахмурился, между бровями пролегли глубокие складки, лоб избороздили морщины. Тодхантер опустил голову, но глаза его продолжали смотреть на меня пристально и с подозрением.

Вдруг он захихикал.

Его взгляд устремился куда-то, потом вернулся ко мне.

Обычно веки чуть прикрывают радужную оболочку. В глазах же Тодхантера не было и намека на норму. Их выражение свидетельствовало о том, что он постоянно подавляет эмоции. Казалось, мышцы его лица вздулись от напряжения. Веки же были ненатурально подняты, так что между ними и темно-коричневой радужной оболочкой виднелась белая полоска глазного яблока.

Я услышал слова директора:

— Бесполезно, мистер Скотт. Теперь вы удовлетворены?

Я усмотрел нечто странное в его словах и тоне, хотя, возможно, напрасно заподозрил тайный умысел. Выйдя вслед за ним, я наблюдал, как он запирает дверь.

Мои мысли все еще оставались в маленькой комнате, поэтому я спросил:

— Что вы с ним сделали?

Бичем, уже направившийся по коридору, обернулся и странно взглянул на меня.

— Не понимаю, — отозвался он. — Полагаю, вам следовало бы спросить, что сделал с ним Бог. — Пожав плечами, он пошел дальше, на ходу объясняя: — Безумие, мистер Скотт, такая же болезнь, как полиомиелит или любая серьезная инфекция. Но, увы, мы почти никогда не знаем, что произошло в мозгу этих людей, какие импульсы управляют их нервами. — Бичем снова пожал плечами. — Некоторым мы помогаем. Надеюсь, сумеем помочь и этому. Кто знает?

У дверей в свой кабинет директор осведомился:

— Вы хотели узнать что-то еще?

— Нет. Благодарю вас, доктор Бичем.

— Не за что. До свидания, мистер Скотт.

Таксист отвез меня в центр, к кафе «Горгона». Я вышел, позвонил в Административный центр и сообщил сенатору Лестеру Бизли обо всем, что сделал. Бизли согласился, что Тодхантер, смерть Стоуна и поиски двоих мужчин, пытавшихся убить меня вчера вечером, — самые важные дела. Ими следует заниматься не только вследствие моей очевидной заинтересованности, но и потому, что этого мнения придерживается комиссия.