Отчаянные

Когда я очнулась, кто-то светил мне в глаза. Было больно. У меня все болело. Я не могла вспомнить, где нахожусь. Голова раскалывалась, меня мутило. Откуда тошнота? Пытаясь укрыться от проклятого света, я попробовала отвернуться, но помешало что-то на шее. В чем дело? Краем глаза я увидела, что лежу на улице. Возле моей головы валялись осколки фары. И еще виднелся острый кусок металла в крови. Кровь свежая. Кто это растянулся на мостовой, не я ли сама? Не мешаю ли я движению? Люди рассердятся. Нужно встать. Но мне не хотелось двигаться. Я подозревала, что это будет больно.

Пребывая в тумане, я почувствовала, как чьи-то руки подняли меня и положили на белый стол. От боли я скривилась и резко втянула воздух. Зачем меня укладывают на стол? Откуда взялся стол посреди дороги? Мужчина в защитном жилете задавал мне вопросы:

– Мэм, вы понимаете, где находитесь? Вы знаете, что случилось?

Тело налилось свинцом. Мысли еле плелись. По лицу текла кровь, я чувствовала ее на глазах.

– Я… Я… Не…

Поплыли воспоминания: надвигающиеся фары. Визг тормозов. Падение.

– Меня сбил грузовик, – пробормотала я.

– Да, правильно.

Мне бинтовали голову. Мою голову. Я вспомнила, как голова ударилась оземь. Вот почему больно. Вот откуда кровь. Но болело и тело. Ныло плечо. Я ушиблась. Келлан поднял меня на ноги. Я ударилась сначала в него, а потом о землю.

Я сразу попыталась сесть:

– Келлан!

Фельдшер уложил меня силком и попытался зафиксировать. Мой взгляд метнулся к месту, где я в последний раз видела Келлана. Но там его не было, только кровь и стекло.

– Вы здорово порезались, мэм. Мне надо перевязать рану и посмотреть, нет ли других травм. Не двигайтесь, может быть хуже. Вы помните, как вас зовут? – спросил он мягко.

– Кира Аллен… Кайл. Где мой муж? – прохрипела я.

Фельдшер трудился над моей головой. Я старалась лежать смирно, но мне хотелось лишь вскочить и побежать по улице, выкрикивая имя Келлана.

– Им занимаются другие санитары, Кира. Он в надежных руках.

Пусть я видела нечетко, но все же заметила, как он глянул влево. Трепеща всей душой, я посмотрела туда же. Келлан лежал на таких же, как у меня, носилках. Он тоже был в крови, и я не знала, чья она – моя или его. И это неведение чуть не свело меня с ума.

– Келлан!

Я выкрикнула его имя, но он не ответил. Его трясло. Он выглядел очень плохо. Затем, к полному моему ужасу, он согнулся – и его вырвало кровью.

Запаниковав, я потянулась к нему, но фельдшер опять уложил меня, и мои носилки вкатили внутрь «скорой».

– Он цел? Он цел? – повторяла я снова и снова, не в силах остановиться.

Прежде чем прозвучал ответ, двери закрылись, и машина тронулась с места. Сирена врезала по ушам, но это не шло ни в какое сравнение с сердечной болью. Почему его рвало кровью? В порядке ли он? Он обязан быть в порядке!

– Они сделают все возможное, – проговорил фельдшер, держа меня за руку. – Я обещаю.

Меня это слабо утешило. Я начала всхлипывать.

Когда мы доехали до больницы, я уже ничего не соображала: слова я слышала, но смысла их не понимала. Кто-то сказал, что у меня шок. Другой упомянул сотрясение. Черепно-мозговая травма. Травмы внутренних органов. Ничего из этого не застревало в памяти, так как перед глазами стоял окровавленный Келлан. Меня чем-то кололи, тыкали, мяли живот. Было больно, плечо пульсировало, но я не страдала. Мучительным было только неведение о судьбе Келлана.

Его доставили в приемное отделение в тот самый момент, когда медсестра вводила мне анестетик, чтобы наложить швы на рану на голове. Я увидела, как Келлана провезли мимо моей палаты, и вскочила с кровати. Его не рвало, но он был без сознания. Он выглядел совершенно безжизненным, и я обезумела от ужаса.

Медсестра погналась за мной, твердя, что не закончила. Сестры, столпившиеся вокруг Келлана, объясняли врачу, что произошло. Я остановилась в сторонке, чтобы подслушать, не привлекая внимания: не ровен час, уволокут обратно, до того как я выясню, в чем проблема.

– Молодой мужчина, немного старше двадцати, дорожно-транспортное происшествие. На месте отмечалась спутанность сознания, головокружение, была кровавая рвота. Вздутие живота, тахикардия, артериальная гипотензия…

Доктор кивал, проверяя жизненные функции. Он задрал рубашку Келлана, и даже я разглядела вздутый живот. Врач осторожно надавил, Келлан открыл глаза и хапнул воздух от боли.

– У него внутреннее кровотечение. Готовьте к операции.

Тут я не выдержала, шагнула вперед и спросила:

– Операция? Все так плохо? Мой муж поправится?

– Я сделаю все, что в моих силах, – вежливо улыбнулся врач.

Он заступил мне дорогу и осмотрел мою голову, пока Келлана увозили прочь.

– Вам обязательно надо наложить швы, нехороший порез.

Он кивнул медсестре, стоявшей позади. Та мягко взяла меня за руки и увлекла обратно в смотровую. Келлана уже не было, и я понимала, что ничем не смогу ему помочь, если отправлюсь следом.

– Вы знаете, что с ним случилось? – повернулась я к сестре со слезами на глазах.

Та усадила меня на стол и приложила к голове марлю.