Отчаянные

К счастью для нас, торондцы вдруг решили, что с них довольно, и начали уходить обратно, в звездное небо. Самое время было идти на посадку, пока у меня оставалась еще возможность совершить ее на собственных генераторах. Одному Вуту было известно, куда делись остальные три моих корабля. Несколько циклов ушло у меня на то, чтобы снизиться и найти место для посадки, но и за это недолгое время я успел несколько раз отрубиться от потери крови. Спустившись до десяти тысяч иралов, я разглядел на горизонте городской холм Аталанты. Зрелище было отрадное, но тут то, что осталось от моих генераторов, взревело нехорошим голосом и в выхлопе дюз сначала возникли фонтаны искр, а потом и длинный тонкий язык радиационного пожара. Похоже, занялся сам корпус корабля. Дрянь дело. Я потянулся к блоку выключателей установок N-излучения в кормовой части корабля, но прежде чем я успел дотронуться до них, они вспыхнули желтым светом, докладывая о включении. Карен Келли, мой бортмеханик, успела сделать это раньше меня. Она же включила резервную систему внутренней связи:

— Радиационный пожар! Радиационный пожар в машинных отделениях! Аварийная бригада — быстро к месту аварии! — Тем временем огонь слегка притих, но тут же появился снова. По меньшей мере одно из двух машинных отделений получило прямое попадание! Это уже было слишком рискованна. Необходимо было спасать людей.

— Отставить аварийную бригаду! — рявкнул я. — Говорит капитан: экипажу немедленно покинуть борт! — Я покосился на навигационный дисплей. — Ближайшая суша в красном секторе, в трехстах кленетах. — Я оглянулся на тех, кто сидел за моей спиной на мостике, и дернулся от жгучей боли в плече. Они испуганно смотрели на меня. — Вон отсюда, тытьподери! — взревел я. — Все должны знать, как пользоваться спасательными пузырями. Кто-нибудь подберет вас в течение метацикла.

Никто не пошевелился.

— ВОН!

Они вскочили и бросились с мостика. Вскоре за кормой мелькнули и тут же скрылись позади четырнадцать спасательных пузырей.

Я связался с Аталантой, вызвав спасательную флотилию, и они дали мне курс на базу. Что ж, хорошо… Если мне только удастся до нее дотянуть. Еще через десять мучительных циклов, на протяжении которых я терял сознание, снова приходил в него, а диспетчеры заботливыми наседками опекали мой израненный «Огонь», я наконец завел его на посадку. Два зеленых огня в створе полосы разрешали мне аварийное приводнение. Теперь мне предстояло принять решение. Выбрасываться ли мне, оставив «Огонь» превращаться в груду металлолома? Или все-таки попробовать посадить его? В последнем случае корабль, возможно, удастся восстановить, что в нынешней ситуации неоценимо. Увы, результатом посадки могла стать все та же груда металлолома, только на этот раз я буду внутри…

Выбрасываться было бы унизительно. Однако еще сильнее этого было обычное для уважающего себя рулевого нежелание жертвовать машиной — тем более что мне уже удалось дотащить ее почти до дома.

Продолжая снижаться, я попробовал оценить ситуацию. Ходовые машины практически не работали — вот, значит, что горело. Гравигенераторы тоже держали еле-еле. Все же мы продолжали лететь на высоте какой-то тысячи иралов, и рулевые генераторы продолжали исправно работать.

Я прошел над базой, и тут меня окликнул один из диспетчеров.

— Пожар усиливается, адмирал. Вам нужно срочно что-то предпринимать.

Еще бы. В довершение всего Гравигенераторы вырубались все чаще — и я ничего не мог поделать с этим, поскольку у меня не было приборов.

— Эф-эй триста тридцать семь, приводняюсь, — заверил я их. Возможно, голос мой звучал не слишком ровно — хвала Вуту, видеосвязь не работала, а то бы я напугал их до смерти. Усилием воли удерживая себя в сознании, я довольно осторожно снизился, довернул на вектор, потом щелкнул рычажком натяжения привязных ремней на «МАКСИМУМ» и коснулся воды в то самое мгновение, когда оба гравигенератора смолкли как обрезанные.

Я окончательно потерял управление. Ужасный грохот… фонтаны воды по обе стороны от корпуса… хаос. Казалось, ремни вот-вот порвутся — в какое-то мгновение я даже жалел, что они не делают этого! Пропрыгав примерно с кленет по волнам, корабль остановился, покачиваясь и кренясь на правый борт, но все же целый — если не считать едкого черного дыма, который начал наполнять мостик. Я отстегнулся, выбрался из кресла, и тут палуба ушла у меня из-под ног и я со стуком ударился шлемом об ее настил.

Последней моей мыслью перед тем, как окончательно потерять сознание, было воспоминание о поспешном взлете и о том, как быстро, оказывается, могут открываться эти чертовы ворота. Впрочем, тогда мне было уже не до размышлений о том, какими техническими средствами это достигалось: в момент, когда мы миновали ворота, мой «Огонь» оторвался от воды на добрых сорок иралов, а за мной в плотном строю шли еще три перехватчика…

* * *