Отчаянные

— Добрый вечер, адмирал, — сказала она, протягивая мне кубок логийского; в другой руке она держала изрядно початый бокал э'ланда. Я едва не задохнулся: в этот вечер она была не просто красива — она была потрясающа! По обстоятельствам она оделась во все белое, и это подчеркивало пышность ее форм. Более того, она оделась по моде давно прошедших эпох; даже на Авалоне модницы, одевающиеся так, до сих пор производили фурор и оказывали на мужчин оглушительный эффект. Глубокое декольте почти не скрывало той части ее тела, которой я всегда так восхищался. Высокая талия и узкий, разрезанный аж до бедра подол платья дополнялись туфлями на высоких шпильках. В общем, я не сомневался в том, что она будет пользоваться оглушительным успехом у мужской части гостей. Мне же оставалось только глазеть на нее… если у меня хватит смелости.

— Однако же и синяк у вас, господин адмирал, — заметила она с улыбкой. Ситуация явно ее забавляла.

— Тебе нравится, да? — спросил я, стараясь не пялиться слишком откровенно в вырез ее декольте.

— Что ж, на улице это придало бы тебе более сексуальный вид, — ответила она, изобразив на лице подобие серьезности.

— Кстати о сексуальности, — парировал я. — Это твое новое платье эротично донельзя, не говоря уже о том, что просто красиво.

— Тебе понравилось? — спросила она, поворачиваясь, чтобы я мог заглянуть глубже.

— Пресвятая матерь Вута! — едва не задохнулся я. — Уж не специально ли для меня ты его пошила? Она искоса посмотрела на меня.

— Угадал. Для тебя.

— Угу, — кивнул я. — А Негрол Трианский запрашивает мира.

— Знаешь, Вилф Брим, — произнесла она, закатив глаза; — Порой мне ужасно хочется засунуть твою хваленую скромность тебе куда угодно… только не в ухо.

— Извини, — только и оставалось пробормотать мне.

— Я подумаю, — отозвалась она. — Ну вот, а теперь ты еще глазеешь.

— Еще бы, Вут подери, не глазеть, — возмутился я. — Если ты и правда надела это платье для меня, я просто обязан не оставить без внимания ни одного квадратного миллиирала твоей кожи.

Она улыбнулась и покосилась на дверь.

— Что ж, — сказала она, нежно взяв меня под руку. — Гляди-ка, вот капитан Уильямс… и надо же, кто с ним! Адель! Ну не прелесть ли? Какое восхитительное платье!

Только тут — и только тут! — до меня вдруг дошло, что я и в голову не взял пригласить кого-то с собой. Клавдия, правда, тоже — во всяком случае, я никого с ней не видел…

Ближе к восьми шум из вестибюля сделался почти оглушительным, и наша небольшая группа встречающих приготовилась к штурму. Ближе всех к дверям оказалась Джилл Томпкинс, глава технической службы базы; она стояла там в обществе одного из рулевых, уцелевших вместе со мной после налета на От'нар. То, как смотрелась она в парадном мундире, более чем компенсировало мой убогий вид в тот вечер. Следующим стоял Барт Ла-Салль под руку с пышной блондинкой, которую он приглядел в городе (надо сказать, по сравнению с Клавдией эта девица была не ах, даже несмотря на то что ее платье выставляло напоказ значительно больше). Далее шли Джим Уильямс и Адель Хью, секретарша Клавдии (вот она смотрелась очень даже неплохо в платье, пошитом не иначе как на какую-нибудь принцессу). Последними стояли мы с Клавдией. Ощущение у меня было такое, словно меня поставили к стенке.

Ровно в восемь дверь приоткрылась, и в щель, ухмыляясь, заглянул Коттшелл.

— Ну как, готовы? — возбужденно спросил он. Я повернулся к Клавдии и закатил глаза; одновременно с этим остальные промямлили что-то вроде «Угу» и «Пожалуй». Тяжело, однако, быть жертвой на алтаре светских манер…

— Тогда мужайтесь, — посоветовал Коттшелл, и двери распахнулись.

В общем, все оказалось даже хуже, чем я ожидал… впрочем, это уже совсем другая история.

* * *

С начала бала прошло уже почти полтора метацикла, и я совсем было уже собрался переползти в один из уютных, расположенных в подвале офицерского клуба баров. Мои многострадальные ноги, не говоря уже о стертой рукопожатиями до кровавых мозолей правой руке, отчаянно требовали хорошей дозы болеутоляющего, желательно хорошего урожая. Дело в том, что в силу каких-то неизвестных мне причин почти каждый козел из числа приглашенных на бал считал своим долгом перед Империей стискивать мою руку так, словно это не рука, а горло Негрола Трианского. Возможно, они делали это не из злого умысла — Вут свидетель, может, и я сам в аналогичной ситуации веду себя точно так же, по-идиотски? Зато теперь, когда официальная часть осталась позади, я находил мысль забиться в какое-нибудь местечко поукромнее, чтобы, так сказать, зализать свои раны, чертовски привлекательной. Ну, понятное дело, рано или поздно мне придется вернуться в зал — это я, конечно, понимал. Нравится это кому или нет, командуя базой, поневоле приходится заниматься и политикой; Вут свидетель, я и так свалил большую часть этой лабуды на плечи Коттшелла и Уильямса.

И, если уж на то пошло, с того момента, когда меня, чуть живого, достали из спасательного пузыря, прошло всего чуть больше двух суток…