Отчаянные

– Скучала? – промурлыкал он и сделал движение, отчетливо говорившее: «Хочу вкусить твоих губ».

Усмехнувшись, я тотчас оказала ему такую услугу. Даже рот его был нежнее и милее. Когда язык Келлана коснулся моего, а рука скользнула ниже поясницы, я вспомнила вдруг, что мы находимся в чрезвычайно людном месте, полном юных и невинных глаз.

Извернувшись, я высвободилась и встала на землю. Он надулся, что было еще очаровательнее, чем улыбка.

– Эй! Мне же было приятно!

– Ага, я знаю.

Я положила ладонь ему на живот, и Келлан сжал мои пальцы, мигом просветлев. Он издал смешок и нагнулся за своей табличкой. Я подавила соблазн взъерошить его неимоверно сексуальную всклокоченную шевелюру. Когда он выпрямился, я указала на хвастливый плакат:

– Хорошая вывеска!

– Я сразу подумал, что тебе понравится, – улыбнулся Келлан.

Перечитав надпись, которая теперь оказалась у его бедра, я нахмурилась:

– Знаешь, я не собираюсь называться миссис Келлан Кайл. Это слишком старомодно.

Он глянул на плакат, потом на меня:

– Что? Разве не здорово взять полное имя мужа?

На слове «мужа» он тронул мое обручальное кольцо, откровенно гордый возможностью считать меня своей женой.

– Келлан, это сексизм. У меня есть свое имя. Мне незачем брать твое.

Я погладила мягкую черную ткань, обтягивавшую мышцы его груди. Чтобы добавить словам вескости, я начертила свое имя поверх секретной татуировки над сердцем. Келлан чуть содрогнулся и засверкал глазами.

– Только фамилию, – шепнула я.

Его страстный взгляд обратился к моему рту. Губы разомкнулись, и я восторженно наблюдала, как он провел языком по нижней и медленно прикусил пухлую плоть. Это оказало на меня гипнотическое воздействие – как минимум.

Я уже прикинула, как долго нам удастся миловаться, пока нас не оштрафует Управление транспортной безопасности, когда какофонию аэропорта перекрыл громкий оклик:

– Спасибо, Кира! Я чуть не родила, пытаясь снять с верхней полки свой багаж!

Мы с Келланом оглянулись: моя сестра раскраснелась. Она топала к нам, то и дело сдувая прядь волос, падавшую ей на глаза. Ее вид буквально вопил о тяжелейшем физическом труде. Келлан уронил мою руку и шагнул к ней:

– Ей надо помочь.

– А где же Гриффин? – прошептала я, озираясь в поисках басиста и будучи уверена в том, что тот знал о прилете Анны.

Келлан помедлил, пригладив волосы.

– Он решил подождать дома. – Словно извиняясь, Келлан пожал плечами.

Сначала я разъярилась, но потом махнула рукой. Гриффин был не из чутких парней. Куда уж там – он и чьим-то парнем никогда не бывал! Секс-дружок, и ничего больше. Он сам так сказал. Я думала, что он изменится, узнав о беременности Анны, что он чуточку повзрослеет. Но, как постоянно утверждал Келлан, Гриффин был просто Гриффином.

На получение багажа ушло время, но наконец мы собрали все сумки и отправились к машине Келлана. Студия разрешила ему пользоваться автомобилем компании, пока группа сидела дома. Это был серебристый кабриолет «ауди». Анна так и завиляла хвостом, но я не слишком впечатлилась. Келлану куда больше шел его мощный, изящный «шевелл». Усевшись за руль, Келлан негромко вздохнул, и я поняла, что он считает так же.

Анна на заднем сиденье была буквально похоронена под грудой вещей, так как багажник оказался недостаточно вместительным. Но она ничуть не возражала, когда мы помчались на всех парах по солнечным улицам Лос-Анджелеса. Волосы ее развевались, а улыбка становилась все шире.

– К такому не грех и привыкнуть, – пробормотала она, откидываясь на спинку.

В Сиэтле было сыро и пасмурно, что нравилось его жителям: когда вокруг мокро, меньше риск пожара от случайного фейерверка. Здесь небеса были ослепительно-голубые. Ладно, пусть капельку и тронутые смогом, но все равно прекрасные.

Воздух ласкал мне пальцы, когда я подставляла их ветру – он тоже отличался от домашнего и был теплым. Грандиозный город вызвал во мне чувство благоговения. Повсюду наблюдалось смешение культур и народов. Сплетения виадуков и автострад были мудренее всех тех, что я видела прежде, однако Келлан, везший нас в самое сердце города, чувствовал себя как рыба в воде. Я не успевала смотреть по сторонам. Келлан потешался над моей очарованностью, но я ничего не могла с собой поделать. Лос-Анджелес был культовым, легендарным городом. Его размеры устрашали. Людей сюда тянуло неспроста: здесь рождались и умирали мечты. В равнодушном воздухе почти ощущалось биение жизни.

Оставив позади центр, мы углубились в жилые районы. Судя по окрестностям, наш путь лежал в богатую часть города. Участки были просторные, дома – до нелепого большие, лужайки – сказочно зеленые и пышные, даже красивее дворов Сиэтла.

Дома отстояли все дальше друг от друга, и вот мы свернули на улицу, перекрытую шлагбаумом. За ним присматривал старый пузатый мужчина, и у меня на миг возникло странное чувство, будто мы пересекаем государственную границу. Спроси он паспорта, я бы не удивилась.

Келлан притормозил и сунул руку в задний карман.

– Добрый день, Уолтер, – сказал он, вручая охраннику карточку.