Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— Действительно, действительно! Какое удовольствие общаться с такими интеллигентными существами, — залопотал Мистербоб постукивая друг о друга костяшками пальцев. Вероятно, он пытался воспроизвести жестикуляцию человека, потирающего от удовольствия ладони.

Мэй распахнул дверь перед бывшей женой и слегка подтолкнул ее вперед.

— Поспеши, тебя ждут в рубке. А я провожу посла до его каюты.

— В этом нет необходимости, благодарю вас, — сказал Мистербоб. — Вам лучше остаться со связанным с вами по духу партнером.

— Мне следует проводить вас, — поколебавшись, произнес Мэй. — На корабле объявлена тревога, и кто-то должен защитить вас в случае опасности. Всякое, знаете, может случиться.

— Не кажется ли вам, Джеймсмэй, после того, что с вами произошло, я и сам как-нибудь сумею защитить себя? — спросил арколианец, и людям почудилось, что он вдруг стал выше ростом и шире в плечах.

Мэй вопросительно посмотрел на О'Хирн.

— Раз уж посол уверен, что сумеет за себя постоять, пусть отправляется к своим товарищам один, — решила она. — А ты ступай за мной. Мне понадобятся и твоя помощь, и твое участие.

— Хорошо. — Мэй улыбнулся арколианцу и указал пальцем на его грудь. — Я согласен и без действия этого.

Мистербоб закивал и сделал вид, что потирает ладони.

— Действительно. Вы должны идти теперь.

Мэй поцеловал О'Хирн в щеку, и они вышли из тюремного отсека.

— Когда будем проходить мимо лазарета, надо заглянуть туда и спросить, не могут ли нам дать какое-нибудь снадобье, чтобы избавиться от арколианских чар.

— Нет, Джеймс, — возразила О'Хирн. — От того, что он разбудил в нас, лекарство еще не изобретено.

— Ты права, хотя я имел в виду вовсе не это… — Мэй остановился, чтобы взглянуть в глаза бывшей жены. И они бы вновь принялись целоваться, если бы вой сирены не напомнил им, что их ждут в ходовой рубке.

6

Трели аварийной тревоги ударили Вонну в уши и заставили широко открыть глаза. В груди у него жгло, тело покрылось испариной, его сотрясала мелкая дрожь. Зато онемение правой руки прошло, в голове прояснилось, и он остро чувствовал атмосферу тревоги и беспокойства, обволакивавшую звездолет подобно невидимому облаку.

Взгляд Вонна упал на пустые ампулы, разбросанные по полу лифта.

— Что я наделал? — растерянно спросил он неожиданно тонким и хрупким голосом.

Без труда поднявшись на ноги, Вонн отряхнулся, и тут ему пришло в голову, что выглядит он, вероятно, на редкость нелепо: окровавленные повязки на груди и на руках, слишком маленький халат медсестры, натянутый на голое тело — не очень-то подходящий вид для наемника, собирающегося остановить заговорщиков.

Кабина лифта дернулась, и голос из динамика произнес:

— Прошу вас сохранять спокойствие. Ваш лифт будет остановлен в связи с объявленной на корабле тревогой, однако ситуация находится под контролем, и нет никаких причин для паники.

«Это не робот, — подумал Вонн. — Это кто-то из охранников. Вот удачный случай разжиться подходящей формой». Он перебрал имевшиеся в его распоряжении ампулы-инъекторы и, выбрав нужную, растянулся на полу.

Лифт еще несколько раз дернулся и остановился. Двери с шипением открылись, и Вонн услышал негромкий звук приближающихся шагов.

— Нет, это не тот, кто нам нужен, — разочарованно пробормотал склонившийся над ним человек. — Подъем, приятель, приехали!

Сильные руки приподняли Вонна за плечи, наемник раскрыл глаза и быстро вколол ампулу-инъектор в бедро охранника. Тот вскрикнул и мешком осел на пол лифта.

— Закрыть! — скомандовал Вонн, и двери лифта закрылись.

Он решительно стащил с охранника бронежилет и одним движением расстегнул молнию форменной куртки.

— Извини, парень, но мне этот мундир понадобится больше, чем тебе, — проворчал он, принимаясь сдирать с охранника куртку.

— Черт! — выругался он несколькими мгновениями позже и во все глаза уставился на свою полураздетую жертву. — Нет! Только не это…

Охранником оказалась женщина. Очень маленькая, можно сказать, миниатюрная, женщина.

7

«Просыпайся!»

Услышав требовательный голос, Герцог открыл глаза, но не увидел обращавшегося к нему человека. Собственно говоря, он не увидел ничего, кроме женской руки, зависшей над его лицом. Сделал усилие, чтобы встать, и знакомая темнота приняла его в свои спасительные объятия.

Открыв в очередной раз глаза, он понял, что лежит на полу лазарета, в проходе между койкой и неким подобием гамака. С койки свешивалось неподвижное тело медсестры, руку которой он видел до этого. Уложив ее поудобнее, Герцог встал на ноги, щелкнул пальцем по заживляющей повязке на правой руке, проверяя ее сохранность, и стряхнул пыль со своей одежды.

В голове его, где-то за глазными яблоками, пульсировала боль, вызванная, надобно думать, парами «Ресткура». Чтобы избавиться от нее или хотя бы сделать более терпимой, он проковылял к раковине и сунул голову под струю холодной воды. Боль стала тише и переместилась куда-то в область затылка, после чего наступило некоторое прояснение в мыслях, и Герцог еще раз осмотрелся по сторонам.