Отчаянные меры. Драгоценный груз. Сущность зла

— Вон! — взревел Баррис. — Вон все отсюда!

Но никто не спешил уйти. Все уставились на босса, как завороженные. В своих прозрачных костюмах они казались вплавленными в жидкое стекло.

— Нет, черт возьми! Вы не услышите окончания этого разговора! Это не ваших ушей дело — я вам не за это плачу! Освободите помещение! — Он махнул рукой двум ближе других стоявшим фигурам: — Винни, Рэг, вы останьтесь. Затем Баррис обернулся к остальным, собравшимся и у выхода в воздушный шлюз: — Пусть кто-нибудь скажет Дине включить цифровую запись. Посмотрим, насколько искренен с нами мистер посланник.

Странный звук послышался с операционного стола.

— Что еще? — повернулся разгневанный Баррис.

— Мне кажется, — сказал Рэг, — что посланник смеется.

Баррис яростно чертыхнулся и стал ждать, пока дверь не захлопнется за последним из персонала. Как только это произошло, он повернулся к окну и спросил, готов ли индикатор цифровой записи. Дина кивнула.

— Ну что ж, — обернулся Баррис к посланнику. — Теперь посмотрим, в какие игры вы с нами играете. Продолжим нашу беседу без вашего феромонного влияния на моих людей. Я не знаю, что вы для этого используете, но, по счастью, похоже, у меня к вашим способностям стойкий иммунитет.

— Простите, да не покажется вам грубостью с моей стороны, — вмешался арколианец, — но мое влияние на вас отнюдь не феромонное, оно другой природы. То, к чему вы проявляете стойкий иммунитет, называется «харизма».

— Давайте скажем проще: я проявляю стойкий иммунитет именно к вам, заявил Баррис. Но теперь я собираюсь посмотреть, насколько вы действительно искренни. Если вы хотите, чтобы ваш друг оставался в безопасности, в целости и сохранности, уважаемый иностранный посол, то вы должны быть готовы раскрыть нам некоторые секреты арколианской физиологии.

— У нас нет никаких секретов, — сказал Мистербоб. — Мы знаем секреты природы от наших генетиков.

— Но есть одна вещь, которую вы утаиваете от нас, разве не так, посланник? Вы не захотели поделиться с вашими новыми друзьями кое-какими секретами. Секретами так называемой генной инженерии.

— Генная инженерия… — задумчиво повторил Мистербоб. — Ах, да! мистергерцог уже как-то использовал этот термин. Мы тогда говорили об управлении кодом спирали.

— Да, — сказал Баррис. Генетический код. Именно он. Не станете же вы отрицать, что такой существует.

— Я не отрицаю столь очевидной вещи, — с негодованием отвечал Мистербоб. — Мы не выносили на обсуждение такой вещи среди разумных А-форм потому, что понимаем — для них это настоящая трещина в хитине.

— Ну, хорошо, — сказал Баррис с самодовольной ухмылкой. — При них вы не хотели потому, что у них может съехать крыша. А теперь вы расскажете об этом мне. — Он оглянулся на операторскую: — Дина, включайте запись.

Женщина за стеклом кивнула.

— Посланник…

Мистербоб заерзал на столе:

— Вы хотите, чтобы я начал?

— По ходу дела, — сказал Баррис, — доктор Мелроуз будет задавать вам вопросы, если нам что-то будет непонятно.

— Прекрасно, — сказал Мистербоб, устраиваясь на столе поудобнее, как народный сказитель, затеявший рассказать долгую историю. — Мои древние предки, — начал он заунывным тоном, — мои древние предки испытывали ложные чувства звезд в небе и мечтали подняться к ним. Теперь мы не владеем такими ощущениями и не можем «видеть» звезд. Наши органы чувств изменились, как изменились и мы сами: даже внешний вид. Мы еще меньше похожи на предков, чем вы — на свою праисторическую обезьяну. Можно сказать, мы на них вообще не похожи. С тех пор прошло великое множество поколений. Мы узнали, уже с помощью иных органов чувств, что существуют иные миры, пригодные для освоения. Наша раса смогла расти и расширяться.

— Ближе к теме, — напомнил Баррис. Мистербоб раздраженно пощелкал пальцами.

— Это же неотъемлемая часть истории, — сказало «оно». — Мои предки понимали, что они видят, и затем пришли к пониманию, что в их настоящей форме — на горизонтальной оси — они обречены навсегда остаться в своем родном первобытном мире, который вы называете Арколия. Если бы только, стенали и плакали они, существовал хоть какой-то способ изменить формы, приспособиться, стать существами, которые могли бы построить машины, аппараты, которые увезли бы нас отсюда. Мы были разумной расой, мистергад, но наши первичные формы ограничивали нашу технологию. Большинство потомственных арколианцев живет и умирает на пятачке радиусом в пятьдесят метров вокруг места, где они вылупились.