Отче Наш (СИ)

Предместье даже старым деревьям казалось отзывчивым да душевно расположенным к людям. И аркады новой кольцевой дороги; и тонкая лента немноговодной реки; и зажиточное село с коттеджами да избами и со всей инфраструктурой; и бледное двухэтажное здание для тихих больных на косогоре; и лысый лесной массив с запрятанной усадьбой; и керосиновый заводик, как градообразующее предприятие, за колючей проволокой; и поросшая быльником и чертополохом полукилометровая пустошь разрушенных очистных сооружений во все стороны, как плешь на затылки; и конечно же кладбище с новенькими памятниками о былом. Да еще свежесрубленная деревянная церковь с подворьем и колодцем-журавлев. А город гигант, угадывающийся в мареве бетонно-асфальтных испарений, радовал кроны деревьев постольку, поскольку был по соседству и многие обитатели, живущие под сенью дерев, кормились со стола индустриализации.

Грохот и рев мотоциклов без глушителей на время прервал сельскую идиллию у городского продмага. Подкатило молодо-зелено - бравые парни местного разлива: стриженный под ноль хлющавый с воровской фиксой и плотный недоросль с обильно выступающим подбородком.

- Что за кипишь на болоте?- и четкий плевок через золотую фиксу под ноги бичу, - ты чой то, мазила, на наших баб заришься?

- А он, Венечка, вдовый, ему сам бог велел. - минуя плюгавого да фиксатого, пошла поплыла к обладателю подбородка.

- Здравствуй, крестник,- и молодайка, с туманной поволокой в коровьих глазах и грудях, уже прижималась и терлась телом о набухающие мужской силой сочленения подростка с крупным подбородком. И горячим полушепотом: - приходи, поздравлю тебя с окончанием девятого класса.

- Опять рыжая сексапильность включила. Гляди, мужик твоему крестнику подбородок то укоротит, - сплюнул под мотоцикл фиксатого мазила, местный художник, опираясь на посох.

Фиксатый стал сползать с мотоцикла, но, то ли шлейка спортивных штанов намертво зацепилась за педаль ножного тормоза, то ли он сам как-то умудрился зацепить, а потом стал демонстративно отцепляться, - сие для зрителей и участников осталось за семью печатями. Повисла предгрозовая пауза, которую и нарушили дети, блаженно игравшие со смартфонами и телефонами в песочнице.

Зашумели, заныли, как от застоявшегося ревматизма, крылья растревоженных ангелов, а один ангел, падая, угодил ногой в развилку ствола и порвал ногу до самого живота, - но тут же все срослось и ангел бросился спасать крестника, сотрясая вековой клен порывом ветра, но чуть-чуть опоздал.

В песке дрались дети, то есть избивали одного. Художник было бросился на помощь дочке, но грудасто-мускулистый дегенерат девятого класса ловко ударил ногой под зад мужчину, тем самым вызвав и восхищение и одобрение и крестной и окружающих.

Ангел девочки закрывал тело ребенка от ударов, а ангелы нападающих детей дрались с бесятами, которые вылезали просто из детских искорёженных ртов и смортфоном.

А вошедший в раж подросток, с подбородком вместо лица, уже выволок из кучи-мала тельце девочки, стащил с нее трусики и завязал подол юбки на голове...

А крестная и женщины хохотали под забором, а из глаза их крокодильей слезой вымывались последние капли милосердия.

Смех каплями-пузырьками поднимался ввысь, вбирал в себя отражение домов, улиц, спешащих и просто идущих людей, ползущих и просто летящих по автобанам автомобилей, заводы и фабрики и всякую другую индустриализацию за небо, достигал Чаши Гнева и проливался выжатой кровью. Пузырьки то смешивались, то вновь появлялись на поверхности, как глаза, наполненные униженьем и болью.

Ангел Распорядитель взял кубок, зачерпнул жидкости, передал кубок ангелу Вестнику. Вестник пригубил из кубка, скривился как от зубной боли, выплеснул содержимое кубка на женщин, детей, дома, скотину, а горечь выплюнул, куда глаза глядят, и попал на вседержавное здание исполкома.

2

В зал заседаний вошла внушительная тень Призрака коммунизма под флёром демократического отпугивания. Внутри ореола призрака контурами просматривался расфокусированный облик грузного человека. Демократические опричники исполнительной власти в глубоком диссонансе совести и бытия, с жирными фигами за щеками учтиво выразили своё подобострастие Входящему; в руках опричники зажимали персональные гаджеты, так мило напоминающие вазелиновые тюбики.

Призрак коммунизма урановым пылающим взором, который ничем не залить и не засыпать, даже не посмотрел на согбенные спины державных телохранителей, зато цепко сосчитал количество штук гаджетов. Количество как бы "вазелиновых тюбиков", выданных из государственной казны для поддержания выправки, осанки и авторитета рукамиводителей, соответствовало кворуму.

Демократический флёр прикрывший Призрак, как платье короля, флёр свободы-равенства-братства (всё пишется через минус) покрыл личную гвардию своим присутствием и моментально изгнал с подоконников и стайку ворон либерализма, и голубей социализма с человеческим лицом. Ангелам в сии державные палаты доступа не было.