Отчет Брэдбери

— Ладно, — сказал он.

— Это значит ты не хочешь идти?

— Это не значит, что я не хочу идти, — ответил он. — Куда мы пойдем?

— Ну, у меня есть идея.

— Какая идея? — спросил он, и мы вернулись к тому, с чего начали, что очень часто получалось в наших разговорах.

— Что скажешь насчет того, чтобы прогуляться до места, где ты можешь побыть с девушкой?

— Скажу, что мне хочется побыть с девушкой, — сказал он.

— Я так и думал.

— Ты так и думал. С какой девушкой?

— С красивой девушкой.

— Она мне понравится. Как ее зовут?

— Я с ней пока не знаком, — ответил я.

— Я с ней тоже не знаком, — повторил он.

— Мы с ней познакомимся, и она скажет тебе свое имя.

— Когда я с ней познакомлюсь?

— Когда мы придем туда, куда собираемся, — сказал я.

— Куда мы собираемся?

— Мы собираемся в такое место, где для тебя есть девушка.

— Красивая девушка, — уточнил он.

— Правильно.

— Для меня.

Ночь была холодной — Алан настоял на том, чтобы надеть бейсболку «Джетс», — но почти безветренной, воздух был сухим и прозрачным. Когда мы вышли из дома, уже миновала полночь. Не привыкший выходить на улицу так поздно, да еще без Анны, всегда сопровождавшей его, Алан нервничал и держался ближе ко мне, хотя между нами оставалось расстояние, чтобы наши тела не соприкасались. Около таунхауса на улицах было тихо, и это его успокоило. Мы прошли с четверть мили, не говоря ни слова. Впереди уже показались огни Скарс-стрит и развлекательной зоны, огни Чистилища, когда у меня в голове внезапно прояснилось — редкий момент! — и я абсолютно четко осознал, что на самом деле идея взять Алана в бордель — дурная затея, что это совершенно неприемлемое и безответственное действие, что последствия такого поступка могут быть очень печальными для всех нас. Алан, возможно, испытает эфемерное сексуальное удовлетворение, но плата за это окажется высокой: крушение иллюзий, тоска и печаль, смущение, растерянность. (Слава богу, он пока не научился ненавидеть самого себя.) Если ему захочется еще, следующий раз выдастся очень не скоро, он будет расстраиваться, злиться и, вполне вероятно, снова вернется, уже с большей настойчивостью, к порнографии. Не говоря уже о том, как это скажется на его чувствах к женщинам вообще и к Анне в частности. Как он станет к ней относиться? Анна рассердится, ей будет больно. Она разгневается и справедливо обвинит во всем меня. Доверие, установившееся между нами, будет безнадежно разрушено. То, что в моих мотивах не было личного интереса (ни унции мудрости или смысла), вовсе меня не оправдывало. Она захочет от меня избавиться, чтобы я больше не имел с Аланом ничего общего. Алан, разумеется, ни в чем не виноват, но сумеет ли Анна простить ему предательство (мне казалось, она расценит все именно так), хотя его проступок сводится лишь к одному — к удовлетворению желания?

Мы подошли к ночному кафе в самом начале развлекательной зоны. Было видно, что внутри у стойки сидят двое мужчин. С того места, где мы стояли, кабинки вдоль витрины казались пустыми.

— Давай зайдем туда на минутку, — предложил я.

— Девушка там? — спросил Алан.

— Нет, — ответил я.

— Она вышла на минутку?

— Нет, Алан. Боюсь, в этом месте девушек нет.

— Боюсь, что я не хочу туда идти.

— Всего на минутку. Погреемся. Перекусим. — Я постарался, чтобы мой голос звучал интригующе. — Ночной ужин.

— Нет, спасибо. Я не хочу есть. Где то место?

— Далеко отсюда. Я точно не знаю, где.

— Ты точно не знаешь.

— Я там никогда не был.

— Я тоже там никогда не был, — сказал он.

— Я знаю. Давай войдем. Я хочу с тобой поговорить.

— Ты хочешь поговорить со мной про девушку?

— Да.

— Ты знаешь, где она?

— Нет, — ответил я.

— Она далеко?

— Думаю, да.

— Я хочу пойти далеко, — сказал он.

— Подожди минутку, Алан. Я хочу поговорить. Пожалуйста, идем со мной.

— Хорошо, — согласился он. — На минутку.

Мы сели друг против друга у окна в одной из кабинок. Пластиковые столики были окаймлены алюминием, сиденья и спинки покрыты красной искусственной кожей. Из-за стойки, где разговаривали двое мужчин, вышла официантка и подошла к нам. Она была средних лет, усталая, в сером платье с белым воротничком. К нагрудному карману был прицеплен белый пластиковый бейджик с именем «Джози». Я не сомневался, что это не ее настоящее имя, а часть общей игры. Руки у нее были красные и потрескавшиеся.

— У вас есть какой-нибудь торт? — спросил я.

— Увы, почти все съели, — сказала она. Она оказалась гораздо приветливее, чем я ожидал. — Есть несколько кусков яблочного, немного вишневого. По-моему, остался кусок с банановым кремом.

— Хочешь торт? — спросил я Алана.

Он рассматривал свое отражение в окне и не ответил.

— Дайте нам два куска яблочного, — попросил я.

— Подать с мороженым? — спросила она. — Или со взбитыми сливками?

— У вас есть взбитые сливки? — удивился я.

— Да, мы их сами делаем. Хотите взбитые сливки?

— Да, — кивнул я. — И принесите нам две колы.

— Пожалуйста, — добавил Алан.