Отчим моей подруги

Ругаться нет никаких сил. И я поворачиваюсь в его руках, поднимаю голову вверх, чтобы смотреть в его эти чертовы глаза.

Он был в плохом расположении духа. Об этом говорило его напряженное тело. Сжатые в тонкую линию губы. И пульсирующая вена на виске.

Он никогда мне не улыбается. Только плотоядно-хитрой ухмылкой. Но никогда по-настоящему. Его лицо не приобретает расслабленный вид рядом со мной. Что не скажешь про других. С ними он другой. Со мной он каменный и непроницательный.

Строгий папочка.

— Что вы хотите, Руслан Львович? — спрашиваю я, он только закатывает глаза от моего обращения к нему. А я не собираюсь называть его по-другому. — Мне кажется, мы все выяснили.

Я говорю, а он неотрывно смотрит на мои губы, что мне сразу хочется облизнуть или спрятать лицо в его шелковой рубашке.

Он меня не слушает и, кажется, забыл, зачем пришёл. Его руки медленно с талии опускаются вниз на задницу. Так же неспешно он пододвигается ближе.

— Хотел тебя отругать. За побег, — наклоняется к лицу, говорит прямо в приоткрытые губы. — Но. Мне нравится твоя обтягивающая юбка. И я чувствую, что ты в чулках.

Его ладонь нагло пробирается под юбку, оглаживая те самые чулки, о которых он, мать твою, догадался.

— И, кажется, я больше не злюсь.

Не злится он. Ублюдок.

Отталкиваю со всей силы, на которую способна, но он отходит лишь на шаг. Убирает руки сам и поднимает их вверх. Смеётся. Во весь голос. Ненормальный. Он просто стареющий псих.

— Что смешного? — спрашиваю, а саму всю трясёт. — Ты смеёшься надо мной?

Не верю своим глазам. За что мне это? Для чего он приперся. Поиздеваться? Я для него забавная зверушка. Не понимаю его, вот вообще. Что в голове этого странного мужика.

Он тянет ко мне руки, но я как можно грубей отталкиваю их. Тем самым говоря, чтобы он не прикасался ко мне. И ему это не нравится, от слова совсем.

— Ты не подойдёшь ко мне больше! — отбегаю в сторону и повышаю голос, когда он принимает следующую попытку захватить меня. — Не буду твоей, как ты назвал, ручной шлюхой. Не дождёшься! У тебя предостаточно баб для этого.

Взгляд падает на пустой стакан на столе, что в следующее мгновение летит в него. Но он умело уворачивается.

— Я не трахаю твою подругу, можешь успокоиться, — ухмыляется придурок, наверное, догадывается, что я к нему что-то чувствую, и как, возможно, мне больно. — И прекрати вести себя, как ребёнок. Я предлагаю перемирие.

Следом ручки, документы, все, что попадается под руку, пока мы танцуем наш танец с моим рабочим столом.

Не верю ему!

Я все видела. Видела их гляделки и страстные прикосновения. Хайдаров последний человек, который может внушать доверие. Он просто играет чувствами других, заботясь только лишь о своих потребностях.

Что-то попадает по его голове, что-то летит мимо. И с каждой новой вещью зверьё все злей. Когда не остаётся ничего, я смотрю по сторонам, решаясь трусливо сбежать.

— Ты конченный ублюдок! Ненавижу! Отвали от меня. Слышишь? Долбанный извращенец…

Он оказывается передо мной. Его глаза горят дикостью. Одно движение, и он притягивает к себе, впивается в мои дрожащие губы.

— Какая же ты сука.

Тяжёлая рука хватает за шею, сдавливает во время поцелуя. Не целует. Жрет мои губы. Кусает. Втягивает в себя. Просовывает свой язык глубоко в меня. Орудует там, как у себя дома.

И когда он отрывается, тяжело дыша, смотрит с неистовым голодом, с моих губ слетает:

— Я превращу твою жизнь в ад.

Молчание, что длится вечность. Оба тяжело дышим и смотрим друг на друга. В ловушке.

— Я знаю.

Глава 79

Руслан Хайдаров.

Какого хрена творю, сам не знаю. Ведусь на малолетку, послал всех к черту. А в итоге эта дрянь продолжает отшивать меня. Как сопляка. Как никому не нужный щенок бегаю за ней и выпрашиваю хоть долю внимания.

Я бы мог заставить быть со мной. Мог, и мне бы это ничего не стоило. Вот только насильно не хочу. Хочу, чтобы сама ко мне прилипла, да так, чтобы не отлепить. Чтобы взаимно, а не вот эта херь в догонялки.

Чего ей нужно, не пойму. Чего она хочет от меня? Одеть пояс верности? С чего бы это. После одного траха? Может замуж уже хочет. Да вот я не такой, чтобы сразу в омут с головой и бросать свои планы из-за истерик бабы, на которую у меня колом встаёт.

Держит меня на голодном пайке, стерва. Дав мне себя, других-то не очень хочется. Она другая, не такая как все эти бабы, к которым привык. Дала мне почувствовать себя необходимым в заботе.

Чувствую каждой клеткой, что я ей нужен. И она мне нужна. Да, отказывать в прихотях себе я не привык. Зачем? Живем один раз. И если мне нравится эта мелкая, значит она должна быть со мной.

Осталось внести в ее голову, что от меня ей не избавиться. Нужно просто принять меня, со всем чертовым дерьмом. И, возможно, у нас что-то сможет получиться. Я бы попробовал на самом деле. Думаю, готов.

Не, ну а что. Давно думал о том, что пора бы остепениться. О детях ещё совсем рано говорить, но со временем…