Отчизны внемлем призыванье...

После Тобольска, сообщается в данной справке, Муравьева «милостиво» отправили в Вятку председателем палаты Уголовного суда, затем на аналогичную должность в Таврическую губернию, а из южных причерноморских степей — к Белому морю, в Архангельск гражданским губернатором. Таким образом, государь Николай I и его правая рука Бенкендорф организовали процедуру прощения покаявшегося, выталкивая его из одного конца России в другой. Но на последнем посту «верноподданный» не пробыл и двух лет, и 7 июня 1839 года Муравьев без всяких оговорок был уволен от службы без прошения и с воспрещением въезда в Архангельскую губернию. Что так? Чем был вызван гнев венчанный?

Дело в том, что в губернии начались крестьянские волнения, военный губернатор требовал войска для усмирения бунтовщиков; Муравьев же выступил против, этого и успокоил крестьян «мерами кротости». После сего «проступка» не устоявший перед человеколюбием гражданский губернатор надолго осел на покое в маленьком Волоколамске.

В 1855 году А. Н. Муравьев — участник Крымской войны, генерал-майор, исправляющий должность начальника штаба второго пехотного корпуса.

Даже самый скептический биограф декабриста — С. Я. Штрайх считал, что «долгая административная карьера основателя первого тайного общества» прошла «с унижениями и низкопоклонством, но все-таки и с упорной борьбой против самодурства и казнокрадства царских чиновников. А в условиях тогдашней русской действительности борьба с злоупотреблениями чиновников и с крепостничеством имела большое революционизирующее значение»[77].

* * *

В истории русского общественного движения неизгладимый след оставили последние страницы жизни и службы Александра Муравьева.

17 сентября 1856 года император Александр II подписал указ о назначении Муравьева военным губернатором Нижнего Новгорода. Было время недолгой оттепели после лютых николаевских морозов, время переоценки 30 безгласных лет, время амнистии живых еще стариков декабристов. Новый царь хотел казаться добрым и либеральным, но его доброта и либерализм сильно отдавали полицейской будкой, казенщиной, стойким запахом деспотизма. «Щуки нет, да зубы остались»[78],— писал один из амнистированных декабрист Владимир Иванович Штейнгель.

Объективная ситуация в стране была такова, что угрожающим образом встал вопрос о дальнейшей практической возможности существования крепостного права.

Царь и некоторые из его сановников (или в угоду ему, или в зависимости от своих убеждений) заговорили о необходимости освобождения крестьян «сверху». Подавляющая часть крепостников отказывалась от самой идеи освобождения, несмотря на все компромиссы, коими ее осуществление обставлялось. Вельможи типа председателя совета министров князя А. Ф. Орлова, министра юстиции графа В. Н. Панина, заводчика С. И. Мальцева, С. В. Шереметева — одного из бывших душителей восстания 14 декабря ни о каком освобождении и слышать не желали.

Но император действовал не только исходя из объективных требований времени. Нет, Александр был упрям, слабохарактерен и капризен. Собственный престиж заставлял его идти до конца.

1856–1861 годы буржуазные историки называли временем нравственного и политического подъема и обновления; советские историки квалифицируют их как период преддверия и апогея революционной ситуации.

В ноябре 1857 года последовал первый правительственный рескрипт дворянам — так называемый рескрипт В. И. Назимову, где говорилось о подготовке отмены крепостного права. Прожекты были пока туманны, конкретная метода не выработана, но вопрос возбужден. Правительство обращалось к российскому дворянству за помощью, то есть коты должны были облагодетельствовать мышей, козлы —· беречь капусту. Дворянство стало создавать комитеты по обсуждению проблем грядущего освобождения народа. «Нотабли», как называл землевладельцев и душевладельцев Маркс, прежде всего попытались использовать эти комитеты в эгоистических сословных целях — через них добиться для дворянской элиты политических свобод и установить олигархическое правление вместо самодержавия.

1 октября 1858 года в статье «Вопрос об отмене крепостного права в России» Маркс пишет, наблюдая робкие подготовительные шаги к крестьянской реформе: «Большинство губернских дворянских комитетов, по-видимому, воспользовалось этой возможностью официально обсудить подготовительные шаги к освобождению крестьян с единственной целью помешать этой мере»[79].

После рескрипта Назимову энергичный, напористый, красноречивый военный губернатор Нижнего Новгорода вырвал у местного дворянства согласие на адрес правительству об одобрении грядущего освобождения.