Отчуждение (СИ)

От воды идет тошнотворный металлический запах, и я больше не могу терпеть. Поднимаю голову, но в этот момент чья-то рука достигает поверхности, судорожно пытается за что-нибудь уцепиться и наконец хватается за мою протянутую ладонь. Я тяну его на себя, пытаясь вытащить утопленника к себе на плот. Его рука холодная, почерневшая и склизкая на ощупь. Секунду назад она твердо сжимала мою кисть, но вдруг совсем потеряла хватку и безжизненно повисла. Я продолжаю тянуть, но кожа под моими пальцами рвется и расползается, обнажая гнилую плоть.

Понимая всю бессмысленность моих попыток спасти мертвеца, я отпускаю его, но он не отпускает меня. Его мертвые пальцы по-прежнему смыкаются вокруг моей ладони, и невидимый в черной воде груз тянет меня вниз. Мои силы быстро угасают. Тяжесть мертвого тела стягивает меня с плота. Рука уже по плечо в воде и я с трудом удерживаюсь, чтобы не окунуться с головой. Свободной рукой я торопливо пытаюсь отцепить от себя утопленника, а он уходит все глубже. Хватаю последний вздох, плот накреняется и опрокидывает меня в воду.

Вокруг меня десятки мертвых тел. Вздувшиеся, обезображенные, в ошметках одежды. Они все привязаны к чему-то, скрывающемуся в черной глубине, и все же они как будто смыкают ряды вокруг меня. Они становятся все ближе, так близко, что могу их коснуться. Все еще пытаюсь оторвать от себя первого мертвеца и его пальцы наконец поддаются, возможно попросту оторвавшись от кисти. Он исчезает в темноте, а я, вдруг оказавшись на свободе, гребу вверх, туда где сквозь мутную воду я вижу огромный лунный диск. Но десятки рук впиваются в меня и тащат обратно. Вырываюсь из последних сил, тянусь вверх, но все что вижу теперь это расплывающиеся лица мертвецов со всех сторон.

Последний отчаянный рывок позволяет мне проснуться. Я все еще чувствую удушье и могильный холод, а тело еще несколько секунд продолжает бороться за жизнь, все больше запутываясь в одеяле. Высвобождаюсь и сердито скидываю его на пол. Ощущение, что мой разум жестоко и неумолимо затягивает в пустоту, уходит самым последним. Чтобы прийти в себя, смотрю на мой жизнеутверждающий плакатик на стене. На самом деле просто таращусь на стену. Никакого плаката там нет, и я в растерянности. Кому пришло в голову его снять и зачем?

Постель рядом со мной пуста, очевидно, Гил ушел ночью по-тихому, не разбудив меня. Вошедший в комнату Микки, вскочив на кровать, ее презрительно обнюхивает. Цепляет когтями мятую простыню и тащит. Интересно куда: в стирку или просто выкинет в окно?

Встаю, чтобы не мешать ему наводить порядок, и выхожу из комнаты. Стол перед окном сияет чистотой, а жаль. Это значит что, кухонный робот дисциплинированно убрал все следы наших вчерашних посиделок, так что сегодня что-либо найти будет очень трудно. Например, место кружек по его инструкции находится на полке над мойкой, а не непосредственно рядом с чайником. Ну ладно, не такая уж эта беда, но бесит ужасно. Тем более что моей кружки с нарисованными на ней маленькими лупоглазыми мишками на полке нет. Рядом с чайником нет, и на столе явно нет. В комнате образцовая чистота и порядок, а моя любимая кружка как испарилась. А я как маленький ребенок хочу пить свой утренний кофе именно из нее, а не из какой-то там идентичной ей любой другой кружки. Роюсь в мусорном ведре, когда на манжету поступает вызов.

— Прости, что так ушел, — извиняется Гил, хотя я не вижу причин для этого, — но у тебя я так и не смог заснуть. Сколько лет твоему коту? — спрашивает он неожиданно. — Лет пять назад я пристрелил одну мразищу, никогда не забуду этот его взгляд перед тем как мы начали палить друг в друга. А ночью этот взгляд был у твоего кота. Я узнал его, когда он склонился надо мной в полутьме. Могу поклясться, у него в лапе был нож! Он спрятал его куда-то, когда понял, что я не сплю и все вижу. Проверь под матрасом!

— Не может быть, на этот случай мы от него все ножи прячем, — в тон ему говорю я, но все же подхожу к двери спальни и проверяю, как там Микки. Он уже содрал простыню с половины кровати и теперь увлеченно дербанит темную тряпочку на полу — полагаю, забытый Гилом носок. Перехватываю у него это ценное имущество при попытке смыть его в унитаз.

— Давай захвачу тебя по дороге, — предлагает Гил. — Тут, говорят, свидетель нарисовался. Уверен, что ерунда, но надо съездить.

Автопарковщик находит нам место и даже любезно пытается нас сам на нем припарковать, но Гил рычит и бьет по его виртуальной лапе, не давая перехватить управление. Дело в том, что найденное парковочное место слишком далеко от пункта нашего назначения. А Гил хоть и смирился, по его словам, с необходимостью каждое утро пробегать пять километров по соседнему стадиону, но он решительно не готов пройти то же расстояние по служебной надобности. Это ему морально претит. Так что, выразив автопарковщику свое недоверие в неофициальной форме, он делает круг по кварталу и находит-таки, где приткнуться.