Отдай мне мужа!

Вопреки собственному зароку не строить больше новых предположений, я принялся именно за это. Итак, после того, как произошел несчастный случай, неизвестный мне господин X спросил, куда отвезут тело. Его могли ввести в заблуждение, сказав, что пострадавшего отвезут в частную клинику. Допустим, в карманах Панкина находилось нечто, что господин X хотел заполучить любой ценой. Эту задачу он поручил родственнице жены Германа. Вполне логично: закон позволяет предъявлять родственникам тело и вещи покойного. Но в такую схему не укладывается простой запрос о поступлении человека в клинику. И непонятно ожидание в «Вольво». Я, конечно, выяснил массу вещей, но по-прежнему не понимал, как все полученные мной удивительные факты согласуются между собой. Ладно, пусть уж в этом разбираются полицейские! Хватит строить из себя Шерлока Холмса, мне давно следовало отправиться в отделение.

Но избавиться от неотвязных мыслей я никак не мог. Из тысячи вопросов особо занимала меня загадка «Вольво». Я не понимал, зачем женщина отправилась за машиной своего… скажем так… любовника. Этот поступок казался мне нелогичным и неосторожным. Или же он как раз соответствовал некоему четкому плану? Чертова машина играла какую-то существенную роль во всей истории.

Словно во сне, где причины, побудившие действовать, меняются вне всякой логики, я уже плохо понимал, зачем опять мчусь в ночи по бесконечной дороге. Так бывает: ты делаешь всего один шаг, самый обыкновенный, такой же, как и все твои шаги в жизни, и вдруг, незаметно для себя, переступаешь границу действительности. Ты остаешься самим собой, живым, бодрствующим, но в то же время оказываешься в чьем-то сне – ну, предположим, своего соседа по спальне в общежитии. И ты все идешь и идешь, уверенный, что ты пленник этого совершенно нелепого мира, хотя и точной копии настоящего, но ужасного тем, что в любую минуту он может улетучиться из головы твоего приятеля, и ты исчезнешь вместе с ним.

Остановившись возле какой-то станции метро, я принялся изучать дорожную карту. Приобретенный месяц назад навигатор по неизвестной причине приказал долго жить, а я пока не удосужился купить другой. Подозреваю, что подсознательно я сопротивлялся покупке: уж слишком резким диссонансом выступал современный электронный прибор с допотопной машиной, и это нарушало органически присущее мне чувство равновесия и гармонии. Через несколько минут я понял, как мне ехать дальше, и все-таки не двинулся с места, с новой силой зажатый в тисках сомнений. Ну, как я буду выглядеть в глазах полицейских? Несчастный «ботаник», погрязший в сантиментах и потому не удосужившийся поставить в известность вдову, вызвавший к ней для безопасности собственную жену, обшаривший зачем-то машину покойного и забравший, возможно, единственное «вещественное доказательство». Ампула! Я совсем про нее забыл! Предположим, Герман был наркоманом. И его возлюбленная, как-то узнав о трагедии, решила забрать компромат. Но для чего она поехала в клинику, ждала столько времени? Нет, не вытанцовывается! И потом – эти звонки, сообщение… А что, если в ампуле содержался не наркотик, а кое-что похуже? Если к какому-то преступлению причастен как раз Герман? Не выдержали нервы, и он бросился под машину. Дамочка – его сообщница, хотела замести следы, изъяв из автомобиля нечто, компрометирующее ее саму. Или, наоборот, подложив туда что-нибудь. Она наверняка была в курсе всех его дел. Раньше мне такое не приходило в голову, поэтому, скорее всего, я мог пропустить некую деталь. Например, шприц, с помощью которого извлекли препарат из ампулы. Обыскивая «Вольво», я не обыскал землю вокруг. Конечно, наивно допускать, чтобы серьезную улику Панкин выбросил прямо на улицу рядом с автомобилем. С другой стороны, у него не было времени на размышления… Так что, вполне вероятно, какое-нибудь свидетельство причастности Германа к преступлению до сих пор лежит на обочине тротуара. Полицейские не сочли нужным осмотреть даже машину, торопясь выпить за праздники и решив, что происшедшее – банальный несчастный случай.

Но все же мне казалась более логичной гипотеза, доказывающая, что Панкин стал жертвой шантажа или мафиозных разборок и его гибель не случайна. Я понимал, что, сидя в кабине машины, ничего не добьешься, хоть выверни себе мозги. Как ни крути, мне придется вернуться на место происшествия и еще раз хорошенько там оглядеться. Я решил, что поеду в отделение, если обнаружу что-нибудь существенное. Мне не хотелось признаваться себе в том, что из боязни выглядеть дураком я оттягивал повторный визит в полицию, как раньше у Евы тянул с сообщением о смерти ее мужа. Даже в глазах Лизы я рисковал упасть, если сейчас отправлюсь ни с чем на Петровский бульвар. Именно поэтому, а вовсе не из-за того, что в детстве не получил необходимой дозы приключений, я мечтал найти разгадку запутанной истории.