Отдай мое сердце

Поэтому я вцепился в Корву – не руками, конечно, а вниманием: он не считается, он просто мое имущество, взял и несу с собой. И одновременно представил, как земляной пол под нашими ногами начинает дрожать и мерцать, как расступаются стены, а низкий потолок взмывает вверх и становится твердым сияющим небом, сквозь трещины которого пробивается сладкий холодный свет. То есть, конечно, ничего я не представлял, просто вспомнил, как на самом деле выглядит окружающий мир. Этого обычно достаточно, чтобы оказаться на Темной Стороне буквально за считанные секунды – когда я один. Со своей любимой корзиной для пикника.

Большая удача, что сэр Корва Блимм не превратился в эту грешную корзину. Шансы, боюсь, были: я часто перегибаю палку в подобных делах. Но Корва остался живым человеком. Я бы даже сказал, наконец-то стал живым человеком. На его растерянное, ставшее почти детским лицо приятно было смотреть.

Этот живой человек грузно опустился на сияющую, текущую во все стороны сразу землю, поднял голову к темному изумрудному небу, зажмурился от льющегося из всех его трещин яркого света, но тут же снова открыл глаза и широко улыбнулся – обычная реакция человека, оказавшегося на Темной Стороне. А я тем временем с отвращением, недостойным настоящего естествоиспытателя, пялился на облепившего его голову прозрачного осьминога с бездонными дырами на месте предполагаемых глаз. Заклятия, подчиняющие чужой воле, на Темной Стороне часто выглядят причудливыми тварями, способными вдохновить толпу художников-сюрреалистов. Но я всегда был равнодушен к этому направлению искусства, поэтому беззвучным шепотом, почти не размыкая губ, сказал: «Пожалуйста, пусть заклятие, которым связали Корву Блимма, навсегда утратит силу и исчезнет, не причинив вреда и не оставив никаких последствий».

Дырявый осьминог, как и следовало ожидать, тут же исчез, а я уселся на землю рядом со своим подопечным, счастливый, но совершенно обессиленный. Все-таки я очень боялся за исход этого дела. Но понял это только теперь, когда все благополучно закончилось. Впрочем, для самого Корвы как раз наоборот, началось.

– Это Темная Сторона, – наконец сказал я, сочтя своим долгом объяснить, что происходит. – Извините, что привел вас сюда без предупреждения. Это был единственный надежный способ сохранить вам жизнь.

Сэр Корва не обратил никакого внимания на мои слова о сохранении жизни. Вообще не факт, что он меня слышал. А если слышал, вряд ли давал себе труд разбирать слова.

– Почему я попал сюда только сейчас? – вдруг спросил он, таким возмущенным тоном, словно долгие годы упрашивал меня отвести его на Темную Сторону, а я, подлец, откладывал на потом.

Гэйшери на моем месте сейчас наверняка сказал бы: «Потому что дурак». Но я вежливый. Поэтому ответил:

– В каком-то смысле вы были здесь всегда.

– Это правда, – неожиданно согласился Корва. – То-то я с детства не мог понять, какого драного лешего вообще родился. И с какой стати эта оскорбительная тягомотина считается моей жизнью. А она, оказывается, и была не моя.

Эту благодатную тему я могу поддерживать и развивать бесконечно. Но только не в разгар следствия по делу о жестоком убийстве. Забыть искаженное мукой лицо леди Шуманы не мог даже счастливый балбес, которым я обычно становлюсь на Темной Стороне.

– Вы знаете, кто вас околдовал? – спросил я.

– А меня околдовали? – удивился Корва.

– Да.

– Ну надо же. Впрочем, это многое объясняет. То-то я почти ничего не помню. Только как зачем-то пришел к начальнику полиции, его не оказалось на месте, я рассердился, и вдруг за каким-то лешим приперлись вы. Что потом было? А что перед этим? Как мы сюда попали? Как добирались? Впрочем, это неважно, раз я все равно уже здесь. Наконец-то! Спасибо, что помогли. Я ваш должник, сэр Макс. И это довольно скверно: понятия не имею, чем можно отплатить за такую услугу. Хотя вам чужие долги до одного места, знаю я вас. И вурдалаки с вами. Я так счастлив, что готов простить вам даже собственный долг.

Корву можно было понять. Когда впервые оказываешься на Темной Стороне, все остальное обычно утрачивает значение. Но бедняге крупно не повезло: я был твердо намерен испортить ему удовольствие. Что я действительно умею, так это обламывать людям кайф.

Поэтому я сказал:

– К сожалению, мне не все долги до одного места. С вас я сдеру по самому высокому тарифу: вам придется рассказать, что с вами случилось.

– Болтовня не может считаться платой, – возразил Корва. – А что со мной случилось, я вам уже рассказал. Кроме необъяснимого бессмысленного визита в Дом у Моста, я помню, что ел на завтрак. И как отсчитывал деньги для садовника, он по моей просьбе отправляет своего племянника в Гугланд за саженцами бонхи[27]. И как отослал записку Малдо Йозу, что он может приехать и забрать мои садовые скульптуры, если ему еще нужен мусор для строительства. Все равно они меня только раздражают, как всякие напоминания о былом увлечении, к которому давно утратил интерес. Собственно, это все, остальное как в тумане. Не понимаю, на что ушел целый день.