Отдай свою душу! Горничная

– Урсула, вчера я тебе перепоручил наем, потому что был слишком занят. Но вот скажи: зачем ты приняла этих? Они же ещё совсем девочки! Ты понимаешь, что это за собой влечёт?

– У нас огромные проблемы с кадрами, господин, – спокойно, с расстановкой, отвечала ему Урсула, – самые серьёзные с момента начала моей работы под Вашим крылом.

– Но это не оправдывает неосторожность. Они же – дети! Значит, ещё значатся в каком-нибудь приюте или ином органе опеки. Их будут искать, случись что! – дворецкий был явно вне себя и не стеснялся показывать своё недовольство, чего за ним Аня ранее не замечала.

– Нормальные девочки, слабенькие, наши, – Возразила старшая горничная.

– Нам нельзя привлекать внимание внешнего мира! Вы забыли, чем это может закончиться? Кто разрушил наш предыдущий отель? Zerstörer des Bösen![1] – кажется, дворецкий распалялся всё больше и больше.

­– Не волнуйтесь! Завтра два тела найдут изуродованными до неузнаваемости, например, после пожара, и, будьте уверены, «опознают», как этих двух, – успокоила его Урсула. – И уж тогда-то девочки навсегда – наши!

– С детьми всегда хлопот больше, – всё ещё недовольно, но уже спокойнее, больше для виду, буркнул дворецкий, Аня еле-еле расслышала его слова. – А если они, вопреки всему, захотят уйти?

– О! Это уже Ваша забота и прямая обязанность! – ядовито заметила Урсула.

– Всегда ты так: натворишь дел, а потом – моя обязанность... Ладно, ступай работать.

Аня тоже сочла за благо заняться своими прямыми обязанностями и максимально удалиться от места своей нынешней засады и, как оказалось, правильно сделала: Урсула сразу же после окончания разговора с дворецким отправилась на второй этаж. Когда старшая горничная оказалась наверху, Аня была уже около дальней от лестницы комнаты, старательно протирая висящие на стенах портреты.

Новенькими горничными оказались две девчонки, моложе Ани на год-два. А самой Ане, надо сказать, ещё не исполнилось и девятнадцати лет. Дети, как назвал их дворецкий. «Ха! Дети? Все мы чьи-то дети, вот только, уверена, у них, как и у меня, родителей уже давно нет, либо они отказались от своих чад, – недобро усмехнулась Аня. – Урсула их охарактеризовала правильнее: девочки. Правда, нас с Викой и даже Катарину с Миа она называла так же».

Итак, одна из девочек звалась Бранкой, другая – Доминикой.

Бранка имеладва глаза разного цвета: зелёный и коричневый; светлые, грубо и коротко остриженные волосы; а сама – худенькая, даже щупленькая, как от недоедания. И грудь у неё тоже была маленькая, возможно, из-за общей щуплости. Или – не возможно.

Курносая Доминика в своём арсенале имела длиной до пояса, чёрные, прямые волосы и вечно грустные жёлтые глаза. Телосложением – не худышка, но и не полная.

Смотрелись девчонки в униформе, как две милые игрушечки, куколки. Где только нужный размер новеньким отыскали? Неужели, и на таких маленьких гостиница запас одежды на складе имеет? Или это заказ срочного пошива? Вполне возможно.

– А это что ещё за нарушение дресс-кода? – возмутился дворецкий, указывая на лямку, что была перекинута через плечо Доминики, и уходила за спину девочки.

– А это мой мишка! – смущённо ответила девочка, поворачиваясь спиной к вопрошающему. – Он всегда со мной.

Сзади на уровне поясницы болталась сумка, из которой торчала голова плюшевого медведя.

– Убрать! В комнате оставь, – распорядился дворецкий. – Не положено! У нас тут не детский сад!

– Нельзя! Он должен быть всегда со мной! – упрямо ответила Доминика.

Дворецкий укоризненно взглянул на Урсулу, мол, я же говорил – ещё дети, и ты наняла их зря! Но старшая горничная неожиданно встала на сторону Доминики. Или она это сделала, чтобы оправдать свой выбор, своё решение?

– Господин, настоятельно рекомендую разрешить Доминике сие ма-а-аленькое исключеньице из правил, – заявила она, чем повергла дворецкого в шок.

– Объяснись! – потребовал дворецкий.

– Um Ärger zu vermeiden, weißt du was ich meine, er sollte immer bei ihr sein![2] – ответила Урсула на немецком.

Дворецкий покачал головой, как показалось Ане, обречённо:

– Чёрт с тобой! Хоть все теперь финтифлюшки на себя понацепляйте! – махнул он рукой.

Доминика развернулась лицом к дворецкому и сделала книксен:

– Спасибо, господин!

– Хотя бы манерам тебя обучить успели, – хмыкнул дворецкий и обернулся к Ане. – Анна...

– Да, господин? – ответила девушка-горничная.

– Покажешь и расскажешь нашим новеньким, что да как у нас делается, в сегодняшнее ночное дежурство! – распорядился дворецкий.

[1] В переводе с немецкого – Истребители Зла!

[2] Во избежание неприятностей, вы понимаете, о чём я, он всегда должен быть с ней!

Ночь восьмая, или Деление на ноль

Он был проказник,

Совсем несносный.

Но жизнь – не праздник,

А жук навозный!