Отдайся, не пожалеешь!

Я достаю из кладовой совок, веник, ставлю мусорное ведро поближе сметаю комья земли. Коврик с довольно высоким ворсом, придется еще пропылесосить и вымыть полы там, где земля вывались влажным черным комком.

— Тарас. Это-то я услышала!

Мама начинает раздеваться, немного нервно.

— Кто он такой? Он, что… Вы, что… Вместе?!

Что ж, придется придерживаться этой версии.

— Да. Мы вместе.

— Почему я о нем ни разу ничего не слышала?

— Зато вот теперь не только услышала, но и увидела!

— Увидела!

Мама прикладывает руку к груди, всхлипывает, проходит на кухню.

— Увидела! Чего я только не увидела… Твой отец бы от стыда сгорел…

Я слышу, как она набирает себе воды и пьет. Я быстро убираю бардак, за это время, надеюсь, мама пришла в себя, хотя бы немного.

Но стоит мне появиться на кухне, как на ее глазах снова закипают слезы.

— Айечка, а как же Тимур?!

— Мама, вот только не начинай!

Я раскладываю продукты, которые мне нужны для готовки ужина. Мама явно решила остаться еще немного, может быть, за это время я успею приготовить ужин. Все равно секс откладывается.

— Ну что, не начинай, доченька? Сколько лет душа в душу… — заводит песню.

Всегда одну и ту же.

Казалось бы, мамы должны детей поддерживать. Но, увы, не всегда. Тимур покорил мою маму сразу же: взрослый, серьезный, с умным видом мог поддерживать разговоры о прошлом.

Обычно я пропускаю мимо ушей, но сейчас вскипаю, как тот чайник, который мама уже поставила на плиту, чтобы заварить чай.

— Душа в душу? Скорее, срал в душу. Вот это верно!

— Айя, — ахает. — Что за выражение? Ты… Ты от этого нахваталась, да? Разрисованный. Ходит тут, полуголый.

— Ну, полуголый, и что? Мы взрослые люди. Ма, мне не пятнадцать. Ты пришла без предупреждения, тайком открыла дверь ключом и возмущена, что увидела в меня в квартире мужчину. У меня есть личная жизнь.

— Мужчину? Нет! Скорее, черт бесстыжий! Черноглазый… На цыгана похож.

— Мама…

— Говорю тебе, на цыгана он похож! — мама поджимает губы и произносит с очень противной интонацией. — На твоем месте, Айечка, я бы после его ухода проверила, на месте ли все деньги и драгоценности….

Вот и первые сложности почти в раю :)

Дорогие, кто не читал историю подруги Айи - Эвы и Адама?

ПОДЧИНЯЙСЯ, БУДЕШЬ МОЕЙ! - тык сюда!

— Ты разбила мою новую тачку! — угрожает здоровяк, взгляд мечет темные молнии.

— Просто помяла немножко. Я оплачу ремонт. Сколько?

— Похоже, что я нуждаюсь в деньгах? Нет, красотка. Деньгами моральный ущерб не исправить, — осмотрел меня раздевающим взглядом.

Я все еще надеялась, что можно договориться на отсрочку, а он выдал:

— Полное подчинение.

— Простите? — пячусь испуганно. — Наверное, я не так расслышала.

— Полное подчинение на месяц, и мы в расчете…

Глава 22

Глава 22

Айя — Ма, ну не выдумывай! Прошу… Давай ты не будешь очернять Тараса? Гадости выдумываешь. Ты его совсем не знаешь.

— Я его вижу насквозь. Цыган он, берегись! У цыганов к золоту душа неровно лежит…

— Ага! — громко говорит на всю кухню Тарас.

Мама — чуть не в припадок.

Парень невозмутимо появляется в белой футболке, которая его облепила, как вторая кожа.

— Очень неравнодушен я к золоту. Очень! — смотрит на меня так, словно съесть хочет. — На самое лучшее так и тянет.

Тарас обнимает меня крепко-крепко со спины и целует в плечо, смотря на мою маму в упор.

Мама краснеет, бледнеет, поправляет прическу, отводит взгляд в сторону.

— Айя — такая красавица. Сам себе завидую! — смакует Тарас.

— Я заметила, — скупо отвечает мама.

Боже, она смотрит куда угодно, только не на Тараса. И, кажется, совсем не собирается уходить.

— Тебе помочь с ужином, Айечка?

— Думаю, справлюсь сама. О, чайник закипел. Ты выпьешь чашечку чая или на ужин останешься, мама?

Мама барабанит пальцами по столу. Тарас проходит мимо нее, покидает кухню. Мама смотрит ему вслед с ужасом, потом смотрит на меня с осуждением. — Что?

Мама суетливо подходит ко мне, гремит всеми дверцами, якобы в поисках чашки и заварника. Хотя вон он стоит, прямиком перед ней.

— Где у тебя тот чай? С китайской розой? — громко спрашивает она и шипит тихо. — Милая, только умоляю, скажи, что ты с ним не…

— Я с ним “не…”. А дальше-то что? Вот твой любимый чай с китайской розой.

— Не спишь, — выдыхает она. — Пока ты еще с другим роман не закрутила, всегда есть шанс возродить былые отношения.

— Мама, я даже слушать это не стану! — говорю я. — Вот. Держи банку с чаем, накладывай, сколько хочешь. Я этот чай не люблю, Тарас — тоже. Поэтом клади чай из расчета только на себя, хорошо? А я буду готовить ужин. Для двоих!

Мама гремит ложкой чайной. Она у нее в руках трясется, стучит о края стеклянной банки.

Мельком взглянув на маму, понимаю, что она плачет. Я же терпеть не могу, когда она плачет!

Ненавижу просто!

Теперь она плачет из-за меня, вытирает бумажной салфеткой слезинки и рассыпает чай мимо заварника.

— Давай я сама, идет?

Я собираю рассыпанные чаинки. Тараса на кухне нет. Я видела, как он прошел в гостиную со своим рюкзаком. Оттуда доносятся щелчки и звук клавиш.