Отдайся, не пожалеешь!

— Должен. Ты же знаешь, я дурных людей нутром чую. Дай мне взглянуть на это чудо, вылечившее тебя от многолетних, воздыханий по павлину Увалову, — Вазген скривился. — Позер-понторез, никогда мне не нравился. Воспитанная мразь. Уточни, пожалуйста, я же имею право говорить сейчас о твоем бывшем все, что я о нем думаю по-настоящему, не боясь задеть твои трепетные чувства?

— Давай о приятном? Я знаю, что ты можешь сказать много, а у меня времени в обрез.

— О, а вот это уже не очень-то хорошо. Если твой новый кот с самого начала ставит тебя в такие жесткие рамки, я бы задумался…

— Зарочка же тебе вечно условия ставит?

— Зарочка знает границы, возмущается про телок, про девок… Но глобально не лезет, милая. Это другой уровень.

— Я и сама неловко себя начала чувствовать от знаков внимания Борисыча, если уж на то пошло. Чувствую, что он невзлюбил Тараса, пытался настроить меня против, обращал внимание на негативные факторы.

— Они есть?

— Есть. Скрывать не буду. Но я чувствую, что Тарас — мой человек. Мой мужчина. Черт, у него поступки в тысячу раз мужественнее, чем у моего бывшего. Это уровень.

— Ммм… Тогда почему Кононенко взбесился? Просто очерняет его на ровном месте?

— Не просто очерняет. Нет. Он оперирует фактами, Тарас из неблагополучной семьи. Но при этом Борисыч добавляет свои личные претензии, взгляды, все выливается в острую ревность. Вчера Борисыч какого-то черта поехал за мной поздней ночью и караулил. Тарас заметил.

— Причины ясны. Борисыч — твой начбез и немножко к тебе неровно дышит.

— Немножко. Я чувствовала, как они друг на друга смотрели. Как на врагов!

— Приятно, да? — хмыкает Вазген. — Самооценку повышает?

— Очень, ага… Пока не начинают сыпаться проблемы.

— Я вижу только одну проблему. Ты слишком трясешься над новыми отношениями. Вопрос… Твой кот точно так же над ними трясется?

— Хватит называть его котом. Это не тот сорт мужчин.

— Хорошо-хорошо, твой-не-кот также радеет за ваши отношения? И если он за них так же радеет, то как он будет себя чувствовать, когда ты по его прихоти провалишь крупный проект, не один и не два, лишишь работы очень большее количество людей, возможно, даже потеряешь лицо. уронишь репутацию в бизнесе и наживешь себе врага в лице Борисыча? Не думаешь же ты, что ему понравится увольнение без серьезных причин?

— Оу… Ты вслух сказал все то, что я не решалась озвучить. Спасибо большое.

— Да не за что. С тебя пятьсот тыщ за консультацию.

— Иди уже отсюда.

— Можно налом, я не обижусь! Можно золотом навалить, и я снова не обижусь.

Несмотря на то, что Вазген обнажил болевые точки, настроение у меня приподнялось. Все-таки откровенный разговор по душам нужен всем.

— Шутки-шутками, но Борисыча ссаной метлой гнать не стоит. Не тот мужик, чтобы вот так с ним обходиться за сердечные привязанности. Поговори с ним нормально, он с понятиями, не обидится, если обозначишь рамки.

— Я поняла. Границы — это важно.

— Естественно.

Телефон Вазгена завибрировал, он показал мне экран. Звонила его жена Зара.

— Кстати, о границах. Ненаглядная будто чувствует, что мы с тобой обсуждаем скользкую грань.

— Никаких скользких граней. Все исключительно по делу. Передавай ей привет.

— Да, дорогая моя. Тебе Айя привет передает.

— Зара, привет! — сказала как можно громче, уже зная, что пока она не услышит, точно не поверит.

Яркая семейная пара… Несмотря на взрывной характер, у них большая семья. Хороший же пример перед глазами.

На этой воодушевленной волне я хотела позвать к себе Борисыча, но раздался звонок от Тараса.

Сердце дрогнуло, замерло на миг, а потом закрутилось юлой, застрекотало, подскакивая безумно высоко.

***

Тарас

Несколько гудков — как звоночки перед спуском в ад.

Кровь кипит, пальцы барабанят по столу беспокойно.

На месте сидеть сложно. Сорвавшись в ожидании ответа, выхожу на просторную лоджию. Прикрываю дверь так, чтобы никто не помешал.

Здесь не отапливается. Прохладно.

Самое то, чтобы остыть. Но у меня ощущение, будто я не остыну, даже если окажусь в Арктике. Об меня бы оплавились льды.

Так и горящий лоб не в силах остудить прохлада стекла, к которой прижался.

— Алло?

По телефону голос Айи слышится еще слаще.

Или это из-за разлуки?

Чуть больше, чем полдня провел без ее рук, поцелуев, объятий. По ощущениям — половина скучной вечности.

Эти виражи и американские горки эмоций будоражат. С ней я как на вулкане, острота непередаваемая.

— Привет. Хочу сказать тебе кое-что. Можно?

— Говори.

Мне кажется, или ее голос немного напряжен?

— Кажется, заниматься сексом на рабочем столе было плохой идеей.

— Почему? Сегодня у тебя внезапно сломался стол?

Айя улыбается, я чувствую по звуку ее голоса.

— Нет, дело не в этом. Работать не получается. Сижу за ним, а перед глазами — ты. Голая, мокрая. Пиздец просто… Член концом в небо. В ушах звуки твоих стонов. Это как наваждение.

— Теперь мне будет еще сложнее дождаться конца рабочего дня.

— Я хочу тебя встретить. После работы. Можно?

— Думала, ты и не предложишь, — выдыхает с облегчением Айя.

— Предложил.

— Да, я буду рада, если ты меня встретишь после работы. Очень рада.