Отдайся за Миллион (СИ)

Громкий дребезг разбившейся тары не заботит. Как, собственно, и стоимость алкоголя. Каждый из находящихся вздрагивает. Кроме меня.

— Как командировка? Заключил контракты? — Из горла выходит нервно.

— Бл*дь, — в итоге выдает реакцию. —П*здец. Как так? — сдавливает пальцами переносицу, кадык дергается.

— Кто это котенок? — Подозрительно косится блондинка. А тот не двигается, лишь тяжело дышит.

— Тебе вопрос задали? — Обращаюсь к Степану.

— Рика, что ты здесь делаешь?

— Степочка, ты знаешь ее? — Вопрос остается без ответа. Но мы обязательно удовлетворим ее любопытство.

— Ты можешь помолчать. С*ка, — очевидно раздражается.

— Так ты ответишь?

— Молчи, — встает с места резко. — Молчи, Рика. Не здесь. И не при людях.

— Жена. Теперь уже бывшая, — адресую девушке. Судя потому какую она приобретает бледность для нее подобная новость является сюрпризом. — Добро пожаловать в клуб обманутых женщин, — даже получается усмехнуться.

— Твою мать, — он сокращает дистанцию, вид бешеной собаки, пытается коснуться локтя. Уворачиваюсь. Заткнись, — рявкает челюстью.

— А мне больше сказать нечего, — боль нарастает в груди. Слова теряют смысл. А его поведение выбивает из колеи. — Ведь обман ничем не перекрыть, как и само предательство.

??????????????????????????

— Успокойся. Слышишь? Иди домой и жди меня, — впивается взглядом, зрачки вовсю бегают. Но не потому, что боится меня потерять, и нашу семью. Причина кроется в другом.

— Зачем? Я достаточно увидела, — суровая реальность разбила иллюзорный мир. Навстречу приходит жестокий. — Прощай.

— Имей в виду разговор не окончен. Так просто я тебя не отпущу.

Но более не слышу. Видимо настигает откат. Острые шипы, вонзившиеся в сердце от предательства, дают о себе знать — раны кровоточат. Держаться на ногах неимоверно сложно, владеть контролем подавно.

Поворачиваюсь к Соне, все это время с открытым ртом наблюдая за нами.

— Прикрой ротик, девочка. Он заплатит за нанесённый ущерб, — киваю на предателя.

Да, двери темной стороны женской натуры приоткрываются.

И пока я не устроила апокалипсиса необходимо бежать. Стремительно. До жжения в желудке.

ГЛАВА 21

В тумане добралась до дома. В ушах стояло эхо разбитых стекол. Вот именно так моя жизнь на мелкие осколки рассыпалась. И собрать их невозможно.

Ночь прошла без сна.

И с каждым ушедшим часом боль внутри расползалась, как и сама дыра в грудине. Дав волю чувствам, проплакала до самого утра. О прожитых годах. Обида крыла за пустые обещания. О любви, которая оказалась лишь одним словосочетанием. Но самое страшное и непростительное, та тонна обмана, обвалившаяся руинами на мою голову.

Благодаря тому, что мама дома, не выхожу из спальни. Двигаться не способна. Прячусь в своем панцире. Родительница взяла на себя заботу по дому и Елизавете. Меня никто не трогал, кажется, мама все поняла без слов. Я благодарна ее проницательности.

Романов не явился домой. Не удивлена.

Он сделал свой выбор еще тогда, когда ложился в ее постель. И вчера когда остался с ней.

Заставляю себя подняться, мне требуется душ. Желудок урчит в протесте, и я вспоминаю что со вчерашнего обеда не кушала, только маленький кусочек чизкейка. Аппетита совсем нет, но может чай удастся попить. Тщетно.

Воскресенье аналогично субботе, с зашторенными занавесками и подушкой в обнимку валяюсь в постели.

Тяжелейшие мысли до отказа забивают голову, отчего в глазах без конца печет.

Мне так и не удается что-либо протолкнуть в желудок. Шипованное горло отказывается принимать даже воды. Так, собственно, не дошла до ванны.

В полной прострации нескончаемая трель дверного звонка заставляет меня раскрыть веки и подняться, так как мама ушла на прогулку с Елизаветой.

Сил практически нет, голова раскалывается, не имею понятия каким образом завтра соберусь в редакцию. Смотреть на людей, создавать что-то тем более. Мне думать больно.

Расфокусированным взглядом на лестничной площадке узнаю Нинель.

— Ох, подруга. Привет, — произносит проникновенно, осматривая внимательно мой жалкий вид.

— Заходи, — отвечаю бесцветно. Топаю босиком обратно в спальню.

— Прости меня, пожалуйста, — усаживается на край матраца.

— Я не хочу об этом говорить, — роняю как можно спокойнее.

— Хорошо. Как скажешь. Но если бы ты выговорилась...

— Нет, — обрываю твердо. —Единственное, что я хочу тебе сказать, спасибо. Спасибо, что не утаила правды, а показала все наглядно. На этом тема закрыта.

— Ладно. Не буду говорить, всегда пожалуйста и я же говорила.

— Что случилось? Сегодня выходной зачем ты пришла?

— Я миллион двадцать пять раз пыталась дозвониться до тебя, а позавчера след простыл от тебя, вот и забеспокоилась.

— Как видишь жива.

— Что очень хорошо. Какие планы на ближайшее будущее?

— А какие они могут быть, когда все разрушено? — Непрошенная слеза скользит, смахиваю каплю поспешно.

— Я тебя умоляю, Рика, — закатывает глаза. — Жить и идти дальше. У тебя дочь. Ты молодая. Успешная карьера и перспективы, — говорит возбужденно. — Не ты первая, Рика, кто получает в спину нож, но точно единственная, которая вытащит клинок, невзирая на боль и поблагодарит за него.