Отдаю свое сердце миру

У Аннабель вырывается стон. В шестом классе она старалась быть любезной с Джорджи Закарро. А как иначе? Он весь год ее преследовал. Она боялась этого до смерти. Его боялась. Она рассказала мистеру Райли. Хотя решиться на такое было нелегко. Она сомневалась в том, что это проблема юридического характера, хотя проблема была. «Ты просто ему нравишься», – сказал мистер Райли. По-видимому, право Джорджи Закарро испытывать к ней чувства и вторгаться в ее личное пространство оказалось выше, чем ее право на то, чтобы его остановить, поэтому она прекратила все разговоры на эту тему. На душе и без того было противно оттого, что она подняла шум. Но страх и злость по-прежнему охватывали ее всякий раз, когда Джорджи Закарро маячил где-то поблизости.

– Иногда странности чуешь нутром. Дело не в том, чудик он или нет. Главное – что тебе неуютно в его присутствии, и ты пытаешься разубедить себя в этом, потому что думаешь, будто должна быть вежливой с ним, – говорит Кэт, разворачивая зерновой батончик. – В любом случае, если бы Уилл не облажался, ты никогда не задавалась бы такими вопросами. Не отчаивайся.

– Я и не отчаиваюсь! Я просто… возвращаю себе свое моджо![29] Как ты говорила вчера вечером.

– Моджо – это не только про парней.

– Моджо иногда и про парней.

– Уф! – сдается Кэт. – Слушай, я принесла тебе ту книгу Мэг Джиллиан. – Они переходят к более серьезным материям. – Ты в нее влюбишься, только не знаю, понравится ли тебе конец. Больше ничего не буду говорить, но книжка – отпад.

– Ой, а я все забываю вернуть тебе «Оленью лощину». Боже, жду не дождусь, когда выйдет фильм. Можем, как фанаты «Звездных войн», ночевать в спальных мешках, чтобы быть первыми в очереди.

– Даже если в этой очереди будем только мы две и еще человека четыре. Слушай, мы с Заком собираемся на твои соревнования сегодня.

– Правда? Вот здорово, ребята! Ты уверена? Это же будет в Западном Сиэтле. И дождь зарядил как назло. – К тому же соревнования по кросс-кантри – не самое увлекательное мероприятие. Приходится долго ждать, стоя на финишной прямой.

– К дождю нам не привыкать. У Зака есть большой зонт для гольфа, его мама купила в Costco. – Они обе прыскают со смеху, потому что знают, что в этом смешного – достаточно представить маму Зака с клюшкой для гольфа.

Она вдыхает все эти запахи: апельсиновых ноток лосьона Кэт, шоколадных кусочков зернового батончика, пиццы из кафетерия. Она отчетливо видит и красную царапину на внутренней стороне запястья Кэт, когда та передает ей книгу Мэг Джиллиан, и коричневую с синим, блестящую обложку. Все кажется таким живым и осязаемым: легкий аромат травки, исходящий от Хищника, месиво из мокрых газет, оранжевая строчка на джинсовой куртке Хищника, проблеск алого маникюра миссис Дьябло, когда она хлопает в ладоши. «Десять минут! Закругляемся, ребята!»

Она видит себя, улыбающуюся в ответ. Очень похоже на флирт.

Ее валит с ног. Буквально. Большой палец цепляется за край тротуара, и она летит вниз. Нахлынувшие воспоминания расслабляют, нарушают координацию. В мозгу короткое замыкание, и вот она уже на четвереньках, ладони саднит, колени горят. Те внутренние помощники, которые раньше охраняли ее, давно ушли. Уволены, изгнаны. Кому охота выполнять неблагодарную, непосильную работу? Фабрика теперь напоминает город-призрак с заброшенными цехами и табличками «АРЕНДА». Пейзаж ее души уныл и мрачен. Сухой ветер носится по пустоши.

Она улыбнулась в ответ. Она флиртовала.

Аннабель стоит на коленях. Со стороны лужайки к ней бежит женщина.

– Ты в порядке? Будь неладен этот тротуар! Я три раза звонила городским службам.

Женщина напоминает ей Трейси. Похожая прическа с такими же светлыми бликами, но взгляд теплее. Стрижка дорогая, не то что у Джины. Джина ходит в дешевую парикмахерскую и закрашивает седину над кухонной раковиной, надевая целлофановые перчатки, что идут в комплекте с краской. Потом неделями черные брызги обнаруживаются в самых неожиданных местах.

– О боже! Милая моя. – Нотки сострадания в женском голосе сменяются тревогой, когда она оглядывает упавшую девушку с искромсанными волосами. – Боже, твои лодыжки…

Аннабель опускает взгляд. Пятна крови растекаются вокруг горящих ахилловых сухожилий. Волдыри, на которые она старалась не обращать внимания, все-таки лопнули. Они все терлись и терлись о кроссовки и наконец не выдержали. Это плохо.

– Тебе нужно кому-нибудь позвонить? С тобой все в порядке? Тебе и ходить-то не следовало бы, не говоря уже о том, чтобы бегать.

Аннабель не в силах поднять взгляд на женщину. Невыносимо смотреть на лицо, которое напоминает о Трейси и обо всех остальных, кто ее ненавидит. Она не заслуживает сострадания этой женщины.

Аннабель поднимается на ноги. Стряхивает с ладоней кусочки гравия.

– Все в порядке.

– Дорогая! По тебе этого не скажешь.

– Это… такое состояние. У меня есть лекарство.

Чудовищная ложь. Женщина с сомнением смотрит на нее.

– Тебя подвезти? Мне только через полчаса ехать за сыном в школу.