Отдаленное настоящее, или же FUTURE РERFECT

— Извините бесцеремонность нашего вторжения, — светски забасил Большаков, проходя в комнату, — но… Только накануне вы у нас были гостем, а сегодня — пожалуйста! — с утра звонит мне на службу господин Новиков, и сообщает радостную новость… — Последовал легкий кивок на книги в руках Петяши. — Ради такого дела не грех и забыть о бизнесе на денек! Поздравляю вас, Петр Алексеевич!

— Ну, поздравляю, — негромко сказал и Володька, просочившийся, наконец, вслед за всеми в прихожую. — А я не верил, что добьешься. Слишком уж ты добиваться-то не любил, а без этого, говорят, никак. Несмотря, что книжки хорошие.

— А ты-то как с ними оказался? Ну, Олега еще знаешь, но вы ж с ним вроде не контачили, — также негромко спросил Петяша.

— А я не с ними. Я к тебе отдельно по тому же поводу направлялся. — Аккуратно мазнув ногами о половик, Володька вручил Петяше еще один — в точности такой же — четырехтомник. — Поднимаюсь по лестнице, смотрю, к тебе тут целая делегация. Да еще солидная, что ниибаца. Не из Нобелевского, случаем, комитета?

— Пока не из Нобелевского, — Петяша нашел в себе силы рассмеяться, и вышло это, на собственный его взгляд, почти естественно. — Спасибо.

Ужас положения как-то помаленьку улегся, подавленный всеобщей искренней радостью. На смену ему пришло — к немалому Петяшину удивлению — ощущение тихого счастья. Стало тепло и уютно, захотелось обнять всех пришедших и прижать к себе.

Сколько ж это времени мне не устраивали подобных праздников? Чтобы я сам — ни сном ни духом, а ко мне бы пришли и сделали праздник…

Даже неприятные эмоции, доставленные вчера Олегом, отошли куда-то на второй план!

— Слушай, — шепнул этому последнему Петяша, — займитесь тут пока светской беседой, что ли; я хоть оденусь…

Не дожидаясь ответа, он прихватил со стула рубашку, брюки и галстук и поспешил в ванную.

— Катькин, открой! Одеться нужно!

Изнутри щелкнул шпингалет, в приотворившейся щели показалось Катино лицо в обрамлении купальной шапочки. Проскользнув в ванную, Петяша повесил принесенные одежки на гвоздь в косяке, пустил воду в раковине и принялся лихорадочно намыливать щеки и подбородок.

— Слушай, — не прерывая процесса, громким шепотом спросил он, — а Димыч-то куда делся?

Катя, помотав головой, вырубила душ.

— Что?

— Димыч, говорю, куда делся? Ведь не приезжал никто; я от стука проснулся — думал, они… за мной…

Брови Кати недоуменно вздернулись вверх, взгляд сделался тревожен.

— Какой Димыч? Кто «они»?

Жиллетовский станок, выпав из ослабевших Петяшиных пальцев, с глухим костяным стуком ударился о кафель пола.

Только без паники… Сомневаться в здравости собственного рассудка лучше про себя. Чужого, кстати, тоже.

— Ты не пугайся, — медленно произнес он. — У меня, видимо, глюки какие-то… Что здесь вчера вечером было?

— Ничего особенного… — Катя пожала плечами, не сводя с Петяши слегка испуганного взгляда. — Вы с Олегом приехали из этого клуба, поговорили о чем-то, потом у тебя голова разболелась, ты выпил аспирину и вскоре уснул…

— И все?

Катя на секунду задумалась.

— Все, — подтвердила она. — А что вчера должно было быть?

Переведя дух, Петяша поднял с пола бритвенный станок и подставил его под струю воды — прополоскать.

Она в самом деле ничего не помнит и не знает…

— Нет, — медленно сказал он, — ничего такого не должно… Просто… сон, что ли, нехороший это был…

Улыбнувшись, Катя энергично растерлась полотенцем, накинула халат и чмокнула Петяшу прямо в намыленную щеку.

— Пускай все нехорошее у нас будет только во сне. Ну, давай, приходи в себя, я пошла к гостям, займу их до твоего возвращения.

Затворив за нею дверь, Петяша в несколько взмахов снял щетину со щек и приступил к чистке зубов.

Как же так… — неотвязно вертелось в голове. — Может, я и свихнулся малость, но ведь не настолько, чтобы не отличить сон от яви! Ничего, сейчас…

Покончив с утренним туалетом, он оделся, повязал галстук, вышел из ванной и с замирающим сердцем заглянул в кухню.

Там вовсю кипела работа — на всех четырех конфорках и даже в духовке доходили до кондиции некие весьма вкусно пахнущие блюда.

Батарея порожних бутылок по-прежнему стояла под раковиной в полном порядке.

Оконное стекло было цело и даже словно бы вымыто.

И на полу, конечно же, не наблюдалось ничего необычного…

— Нет, нет, нет, сюда пока нельзя!

Мило улыбаясь, девушки с профессиональной сноровкой выставили Петяшу в прихожую — так ловко, что он даже не успел обидеться.

Димыч… Нет, хватит с меня непоняток, я точно помню! Где-то у меня его рабочий номер был…

Войдя в комнату, он извинился перед собравшимися, обещав присоединиться к ним после одного-единственного телефонного звонка, и раскрыл пухлую от ветхости и вложенных случайных клочков записную книжку.

Номера Димычева «рабочего» теефона в книжке не оказалось. Перешерстив несчастный блокнот на несколько рядов, Петяша не нашел ничего даже отдаленно похожего.

Наверное, записал на каком-нибудь обрывке, а после потерял… Ладно. Домашний его я никогда и не записывал, так помню. Сейчас позвоним, у мамы его спросим, где он и что с ним.