Отдам босса в хорошие руки

Точнее — мне. Потому что это я все еще на нервах, все еще прокручиваю вчерашнее в голове, а он уже понял, что сорвалось, переступил и дальше пошел.

Мужчинам с этим проще, гораздо проще, чем женщинам. Тем более, тем женщинам, у которых жених. И тем паче, когда этот жених — твоя первая и единственная любовь.

— Невероятно, — выдергивает меня из размышлений комментарий мужчины.

Удивленно моргнув, немного пугаюсь: надеюсь я не произнесла это вслух? Потому что…

И облегченно выдыхаю, заметив, что генеральный, не дожидаясь чая, уже приступил к дегустации шарлотки.

— Невероятно вкусно, — хвалит он, прикрывает глаза и издает странный звук, очень похожий на мурчание голодного кота, возле которого забыли пакетик сметаны.

Ну и меня тут же тянет похвастаться, и я быстренько ставлю на стол торт Захер, следом Наполеон и два вида печенья.

— Вижу, — комментирует генеральный, — вчерашний вечер у вас был очень насыщенным.

И вроде бы не сказал ничего особенного — понятно, что это удивление по поводу количества тортов, но я чувствую, что стремительно начинаю краснеть и отворачиваюсь. Чай. Я делаю чай. На нем и нужно сосредоточиться.

Намек на то, что мы вытворяли вчера в машине, мне просто послышался.

Нужно собраться с духом и вести себя так же спокойно, как генеральный. В конце концов, у нас с ним совместная амнезия.

Я бы предпочла и дальше держать дистанцию, но когда чай готов, ничего не остается, как сесть напротив незваного гостя. Себе я делаю кофе, чтобы проснуться, потому что спала очень мало и плохо. Если это вообще можно назвать сном — так, крутилась с боку на бок, и думала, думала…

Меня бросало из крайности в крайность. Я то хватала телефон, чтобы связаться с Тимуром. То прятала его под подушку, чтобы не пожалеть о том, что сделаю сгоряча, и все равно тянулась к нему, щупала пальцами холодный экран, как будто в этом было спасение. Спасение от тех жарких мыслей, которые и мешали уснуть.

Я никогда не думала об измене, вернее, никогда не думала, что такая ситуация может возникнуть. Никогда не думала, что между мной и Тимуром может встать другой человек, и это окажется не мама с его стороны, а мужчина — с моей. Мужчина, поцелуи которого все еще таяли на губах, не желая избавить от жарких воспоминаний.

Мне всегда казалось, что моя будущая жизнь расписана по четкому плану: я выйду замуж за Тимура, у нас родится ребенок, мы все будем счастливы. Да и как иначе, если нас объединяет любовь?

План не изменился даже после отъезда Тимура. В него просто внеслись коррективы в виде отсрочки.

А вчерашний вечер поставил его под сомнение. Потому что не отпускала мысль: если я все еще люблю человека, как меня может тянуть так к другому? Ошибка. Проступок. Да. Но когда признаешь это, пытаешься что-то исправить, убрать преграду, которая мешает намеченному счастью любыми путями, а я…

Мало того, что так и не отправила сообщение Тимуру — не смогла, обида оказалась сильнее каких-то там знаков. Так еще и впустила эту «преграду» в свой дом. А теперь с интересом наблюдаю за тем, как мужчина, из-за которого я почти всю ночь провела у плиты, берет в руки чашку, прикрывает глаза и делает вдох.

У него такое интересное лицо в этот момент, что мне хочется выхватить чашку и тоже вдохнуть в себя насыщенный запах трав, с явным оттенком перечной мяты. Он как будто вбирает в себя этот запах, пропускает через себя, чтобы только потом насладиться.

Никогда бы не подумала, что мужчина и чашка чая в его руках — это настолько красиво. Но была бы художником — пожалуй, нарисовала. Он выглядит так, будто мысленно отправляется в путешествие — туда, где росли эти травы, туда, где листья чая вбирали в себя солнце и дождь.

Он неторопливо открывает глаза, но я все равно не успеваю отвести в сторону взгляд, и меня будто окутывает ветром теплых стран, в которых он только что побывал. Даже в горле пересыхает, поэтому я поспешно делаю глоток своего горького кофе. Просто горького — вкуса почему-то не чувствую.

— Интересно, — говорит генеральный, и я начинаю нервничать под его пристальным взглядом. Он делает еще один вдох, пробует чай, а потом продолжает, заставив меня облегченно выдохнуть. — Почему без лимона?

И я снова смеюсь.

Почему-то смеяться с ним очень легко.

А вот находиться рядом все еще трудно — это я понимаю, как только со стола убираются яства и чашки и сдвигаются стулья, ведь у нас один на двоих ноутбук.

Я то и дело кручусь, стараясь чуть отодвинуться. Не могу сосредоточиться, потому что мы сидим близко, слишком близко: ради удобства его рука упирается в спинку стула, на котором я пытаюсь хоть как-то устроиться.

Взяла бы свой ноутбук, но рабочие файлы там не храню, а у генерального, конечно, все есть. Все есть, кроме мышки — тут я вношу свою лепту.

Он дает мне пару минут привыкнуть к тому, что его дыхание скользит по моему затылку, а его рука иногда задевает мое плечо, потому что он любит смотреть на часы. Очень часто любит смотреть на часы, как по мне, а электронные на экране его не устраивают.