Отдана за долги (СИ)

Точно также она вела себя, когда я не отпускал ее. Когда брал силой. Сейчас же я даю ей возможность уйти. Но она опять делает мне наперекор.

Выводит меня. Снимает последние предохранители. И у меня сносит крышу. Стремительно. Яростно.

Понимаю, что не контролирую себя. И только она виновата в этом.

Взять ее прямо здесь? Нет. Пусть подольше почувствует страх. Ощутит боль.

Буквально тащу ее за волосы, лишая возможности идти следом. Ей приходится быстрее перебирать ногами, чтобы не чувствовать острую боль на голове.

Толкаю на кровать.

Опять этот взгляд. Взгляд, который проникает в меня. Ковыряет что-то там внутри и пытается вытащить это все наружу.

Но сегодня в этом взгляде есть ещё что-то. Что-то, что я больше всего ненавижу в людях. Жалость.

Жалость читаю я в ее глазах. И только за это готов причинить ей ещё больше боли.

Нависаю над ней, не в силах справиться с охватившим желанием. Внимательно всматриваюсь. Хватит.

Член даже сквозь слои одежды и расстояние как будто чувствует любимую сладкую дырочку. Так и рвется, упираясь в ткань.

Вижу, как в ее глазах уже копятся слезы. Что-то колет внутри. Отгоняю все прочь.

Хватаю за ворот блузки Миланы, собираясь разорвать, утолив животный инстинкт.

Но в этот момент она кладет свою руку на мою, мягко касаясь ее. Не пытаясь убрать или причинить боль. Ее тепло и мягкость кожи колют сильнее тысячи игл.

Замираю. Перевожу взгляд на руку, а потом снова смотрю ей в глаза.

А она проводит пальцами второй руки по моему лицу. Медленно. Аккуратно. Как по минному полю.

От неожиданности я не успеваю даже отпрянуть. Так и зависаю над ней.

Что же ты делаешь, Милана Кострова? Какие струны дергаешь? Причиняя боль сильнее, чем в жестокой драке в тюрьме…

62. Дамир

Она так смотрит мне в глаза, что ещё немного и я не выдержу и первым отведу взгляд.

Встаю на колени, беру ее руку за запястье, потом вторую и развожу их в стороны, продолжая удерживать.

Она молчит, не пытается вырваться. Дрожит. Чувствую ее дрожь своими руками.

Моя уверенность куда-то подевалась. Сейчас я уверен лишь в одном: что трахну ее.

Наклоняюсь и пытаюсь поцеловать. Но Милана отворачивается. И это ее действие хоть немного, но возвращает мне себя.

Хватаю ее за подбородок и фиксирую лицо.

Перевожу взгляд с глаз на губы и обратно. И целую ее.

Задыхаюсь. От переполняющих меня ощущений. От того, как ещё твёрже становится член, как начинают ныть яйца. От предвкушения. Ведь поцелуй — это только начало. Но я настолько погружаюсь в него, что не могу и не хочу прекратить это сумасшествие.

Губы Миланы оживают под моим напором. Становятся горячее. Припухают.

Язык уже ворвался в нее и как будто дразнит член своими ощущениями внутри Миланы.

Убираю руку с подбородка и вытаскиваю блузку из-под юбки. Тяну ее вверх и вот уже пальцами касаюсь груди сквозь тонкую ткань кружев.

Сначала просто сжимаю ее. Но, когда в ладонь мне упирается затвердевший сосок, одним движением стягиваю нижнее белье наверх, отпускаю губы Миланы и языком ощущаю подрагивающую грудь.

Облизываю сосок и слышу стон. Слабый, приглушённый, но все равно четко различимый.

Милана упирается рукой мне в голову, как будто пытается отодвинуть. Тогда я опять беру ее за запястья и прижимаю руки к кровати.

В отличие от меня она ещё не до конца потеряла способность мыслить. Поэтому пытается сопротивляться. Но эти слабые попытки даже близко не напоминают то, что было в наш самый первый раз.

Отрываюсь от груди и опять смотрю на нее, поражаясь своему терпению. Склоняюсь к лицу, но лишь для того, чтобы прошептать в ушко, заставив ее покраснеть:

— Зачем ты пришла? Ты ведь знала, что тебя ждёт? Я опять трахну тебя. Но на этот раз так, что ты ещё долго не сможешь свести ноги. Ты ведь за этим пришла?

Усмехаюсь, замечая, как краснеет кожа Миланы.

— Хочешь, чтобы я трахнул тебя?

Смотрю в глаза.

Она мотает головой из стороны в сторону.

— Нет, — говорит так тихо, что мне даже кажется, что это всего лишь голос в моем воображении.

— Врешь, — говорю и задираю юбку наверх.

Ладонь скользит под колготки и трусики.

И я нисколько не удивляюсь тому, что ощущаю там. Горячо и мокро.

Милана упирается рукой мне в грудь. Мы продолжаем смотреть друг другу в глаза, а я вожу пальцами по ее горячему, пульсирующему лону.

Она пытается сжать ноги.

Проникаю пальцем чуть глубже. Слышу глубокий вдох и выдох. Вынимаю руку и подношу палец с ее смазкой к лицу.

— Видишь, КАК ты не хочешь?

Милана зажмуривается и отворачивается.

Опять за подбородок фиксирую ее лицо.

— Смотри! — приказываю. — Открой глаза! Ну!

Трясу за подбородок.

Не сразу, но она открывает их. Смотрит зло. Ну, и куда подевалась твоя жалость?

Можно ещё долго играть в убеждение и спорить впустую, но упирающийся в шов штанов член напоминает, что мы тут не за этим.

Поднимаюсь и одним резким движением сдергиваю юбку и все остальное. Тоже самое проделываю с верхней частью.

Милана хватается за одежду, пытаясь сохранить ее на себе. Но эти слабые попытки обречены.

Меня уже не остановить.

— Что же ты не кричишь? — усмехаюсь и сам избавляюсь от штанов, которые давно уже причиняют дискомфорт.