Отдана за долги

Еще эти слова Миланы, тогда, в машине. «Ты любишь меня?»

Не проходило дня, чтобы я не думал о них. И не знал, что ответить. Хотя уверен, что она до сих пор ждет от меня ответа. Такие вопросы не могут оставаться без ответа. Как бы долго ты от них не отмахивался.

Спустя пару часов отзванивается Эльдар и докладывает, что Ренат арестован и, скорее всего, не выйдет на свободу в ближайшие лет семь. Если повезет с адвокатом.

Не успеваю попрощаться с Эльдаром и положить трубку, как раздается звонок с неизвестного номера.

— Дамир? — сразу узнаю голос врача.

— Да.

— Кострова пришла в себя. Звоню. Как обещал. Вам первому.

— Я могу ее навестить? — спрашиваю, хотя знаю, что все равно прорвусь к ней, несмотря ни на какие запреты.

— Да. Только недолго. И без выяснения отношений, — строго произносит врач.

Мчусь в больницу. Сергей Геннадиевич уже встречает меня, подает халат и бахилы.

— Помните, ей нельзя волноваться, — еще раз напоминает он.

Киваю и уже открываю дверь палаты, но потом поворачиваюсь ко врачу и спрашиваю:

— Она знает? Про ребенка?

Врач мотает головой.

— Нет. Пока рано об этом говорить. Учитывая причину, почему она здесь, это может спровоцировать еще один срыв. К тому же еще не подтверждено достоверно.

Выдыхаю. Да, так будет действительно лучше.

Аккуратно открываю дверь.

Милана лежит на кровати, головой повернувшись к окну. Рядом пищат какие-то приборы. Трубки тянутся к венам на тоненьких ручках.

Тихо ступая, подхожу к ней. Она оборачивается, вскидывает на меня взгляд, полный отчаяния и боли, и опять отворачивается. Хочет поднять руку, чтобы закрыть лицо, но руки зафиксированы к кровати, чтобы не сбить систему.

Я сажусь рядом с кроватью. Глажу Милану по волосам и вижу, как молчаливые слезы катятся по переносице на подушку.

— Милана, не надо расстраиваться, — пытаюсь успокоить ее. — Все будет хорошо.

— Дамир, — тихо-тихо произносит она, — мне стыдно. Не смотри на меня.

— Милана, не надо. Не говори так.

— Ты не знаешь…

— Знаю, Милана, но это не важно. Слышишь, не важно. Я никогда не простил бы себе, если бы ты ушла. Ты не можешь бросить меня. Не сейчас. Ты нужна мне. Нужна родителям.

— Но, Дамир… — она, наконец, поворачивается ко мне и смотрит в глаза.

Кладу пальцы на ее губы.

— Никаких «но». Давай сейчас не будет об этом? Потом. Мы все с тобой обсудим потом. Сейчас тебе нужен покой. Ты скоро выйдешь отсюда. Ко мне.

Она удивленно смотрит на меня.

— Да, Милана, — уверенно говорю я. — Видишь, что происходит, когда ты не со мной?

Касаюсь ее пальчиков. Холодные и мне хочется согреть их. Беру их в свою ладонь. Наклоняюсь к Милане и шепчу:

— А еще знаешь что?

Слабо мотает головой.

— Я люблю тебя.

‍​‌‌​​‌‌‌​​‌​‌‌​‌​​​‌​‌‌‌​‌‌​​​‌‌​​‌‌​‌​‌​​​‌​‌‌‍

86. Милана

Я не верю услышанному. Наверное, я все еще без сознания.

Хотя нет. Я же чувствую теплое дыхание Дамира, его руку на моих волосах.

Вздрагиваю и пытаюсь отстраниться от него. Пристально смотрю ему в глаза. Не верю. И он читает это в моем взгляде. Улыбается и целует в висок.

— Чего ты испугалась? Больше не надо бояться, — шепчет мне в волосы. — Слышишь, Милана? Я люблю тебя.

— Ты говоришь это из жалости… — произношу тихо.

Он отпускает меня, чтобы глядеть прямо в глаза.

— Я похож на человека, который будет что-то делать из жалости? — спрашивает строго. — Милана, я никогда не говорил таких слов. Никогда. И не сказал бы их и сейчас, если бы не чувствовал это. Ты правда считаешь, что эти слова можно сказать тебе только из жалости?

— Не знаю… — шепчу. — То, что я совершила…

Но он не дает мне договорить, губами касаясь моих губ. Всего лишь легкое касание. Но оно обжигает сильнее самого страстного поцелуя.

В этот момент в палату входит врач.

— Достаточно на сегодня, — говорит он. — Пациентке надо отдыхать. Пойдемте.

Дамир отрывается от моих губ и шепчет на ушко:

— Помни мои слова «я люблю тебя». Слышишь? Все будет хорошо. Набирайся сил. Они тебе еще пригодятся.

Проводит рукой по волосам и выходит следом за врачом из палаты.

Я опять поворачиваюсь к окну и смотрю на хмурое небо. В памяти опять всплывают картинки того самого видео и я зажмуриваюсь. Но потом всего лишь три слова «я люблю тебя» разбивают вдребезги эти самые картинки. И небо не кажется уже таким хмурым.

Проходит еще несколько дней. Я уже встаю с кровати. Дамир приходит ко мне каждый день. Также как и мама. К счастью, они никогда не пересекаются.

Обычно Дамир садится ко мне на кровать и рассказывает, как он ждет меня у себя дома. Что скучает и что больше не отпустит меня никуда от себя.

Это все так непривычно слышать от него. И видеть его этот взгляд. Такой новый для меня. В нем больше нет злости и ненависти. Но все еще есть грусть.

Несколько раз я пыталась начать разговор о Ренате, но Дамир всякий раз обрывал меня, говоря, что не здесь и не сейчас. Но мы должны это проговорить. Между нами не должно быть недомолвок.

В один из дней в палату ко мне приходит врач, Сергей Геннадиевич.

— Ну что, Милана, я смотрю, ты уже совсем хорошо? — с улыбкой спрашивает он.

— Да, спасибо Вам. И извините…