Отдаться ректору или умереть

Как ни странно, ни брезгливости, ни отвращения я не почувствовала. Напротив, изнутри поднялся какой-то необычный, пугающий интерес. Захотелось дотронуться, провести ладонью по всей длине, сомкнуть пальцы, ощутив в руке эту загадочную плотную упругость. Я облизнула губы, и магистр, словно получив какой-то знак, шагнул ближе.

Кровать чуть прогнулась под тяжестью его тела. Он лёг рядом со мной, на бок, подперев голову рукой. Я сжалась от его жара, от близости, и он, заметив это, мягко просунул ладонь, обхватывая мою щёку. Бережно повернул к себе.

Я замерла, чувствуя себя одновременно совсем беззащитной и… полностью защищенной – под его взглядом, в его спальне. И, наверное, впервые призналась себе в том, что он мне нравится. Магистр… красивый. Взрослый, далёкий и ужасно притягательный.

– Не бойтесь. Всё будет хорошо.

Я не боюсь, хотела сказать я – и не успела, потому что он наклонился и снова поцеловал меня. На этот раз мягко и ласково… вернее, начал было мягко и ласково, изучая, раскрывая для меня мою же сексуальность, – но почти сразу поцелуй стал страстным, яростным от неприкрытого желания. Внизу у меня опять запульсировало, прогоняя по телу горячие волны. Магистр приподнялся и быстро, почти бесцеремонно избавил меня от трусиков. Подавив желание накрыть лицо руками, я смирно лежала, сгорая от смущения, пока магистр смотрел на меня. Мне показалось, это длится мучительно долго. Стыдиться за своё тело мне не приходилось – довольно стройная, с приятными изгибами там, где надо, – но под взглядом магистра я горела и плавилась, как масло на горячей сковороде.

Когда магистр наконец поднял глаза, в них было откровенное желание. Такое явное, что у меня захватило дух. Он шевельнул губами, как будто хотел что-то сказать, но в последний момент передумал. Вместо этого снова опустил взгляд и медленно провёл рукой по моему телу. Казалось бы, просто провёл, не задерживаясь особенно на каком-то участке, но меня это прикосновение обожгло, заставило судорожно схватить ртом воздух, вцепиться пальцами в одеяло.

– О-о, Виктория… – глухим шепотом проговорил магистр мне в волосы. Снова бесцеремонно повернул меня к себе и накрыл рот жадным поцелуем.

А потом мягким движением передвинулся так, что я оказалась под ним – совсем сходящая с ума от бури новых ощущений.

Там, внизу, в пылающем средоточии жара, я почувствовала необычное прикосновение. В ту же секунду губы магистра коснулись моего соска, и я ахнула от ослепляющей сладкой молнии, пронзившей всё тело. Ой, мамочки…

Губы и язык магистра танцевали вокруг одного соска, рука поглаживала, покручивала второй, а внизу… внизу по предательской влажности неторопливо скользил некий предмет, думать о котором я опасалась. Закрыв глаза, вцепившись пальцами в одеяло, я умирала от каждого нового касания. Потом магистр приподнялся и снова поцеловал меня. Перехватил руками мои запястья, поднял их у меня над головой – и одним движением бёдер оказался внутри меня.

Я широко раскрыла глаза, чувствуя, как меня растягивают, наполняют, приспосабливая под себя. Странно, но боли и правда не было. Было странное, но приятное ощущение того, что во мне находится какой-то крупный предмет.

А потом он начал двигаться, и я захлебнулась стоном. Боже… это было так… чудесно. Так… необычно. Какое-то невероятное запретное удовольствие. Запретное потому, что я не могла не чувствовать легкий привкус неправильности. Так нельзя… так, как мы делаем это… но это так умопомрачительно прекрасно. И наше дыхание, и переплетающиеся пальцы, и тяжесть мужского тела на мне, и эти нарастающие непрекращающиеся толчки, постоянный ритм, медленно, но верно уносивший меня в какие-то непознаваемые глубины наслаждения. Губы магистра не оставляли меня в покое, поцелуи то жалили, то становились мягкими, почти невинными, то снова страстными, сводящими с ума. Я больше не могла сдерживаться и постанывала вслух.

А потом что-то изменилось. Внизу зародилось какое-то странное ощущение, оно росло и ширилось при каждом толчке. Поцелуи магистра стали совсем сумасшедшими, меня словно уносило в безумном урагане. Я цеплялась пальцами за ткань, металась, стонала, уже ничуть не скрываясь, сама подавалась навстречу магистру, всем своим существом поддерживая этот бешеный ритм. И в какой-то момент удовольствие стало запредельным.

Я ахнула, содрогаясь в мучительно-сладком спазме. Раз, другой, третий – а магистр всё не прекращал двигаться во мне, вознося в какие-то непостижимые высоты. И вдруг тоже резко выдохнул, вжал лицо в мои волосы, обронил: «О-о-о…» – и я почувствовала, как во мне резко и быстро что-то толкается, обжигая горячим.

Несколько минут мы просто лежали молча, сплетясь конечностями, мокрые от пота. Я едва дышала под тяжелым телом магистра, но эта тяжесть, как ни странно, тоже была приятной.

А потом, когда магистр рывком перекатился на бок, мне сразу стало прохладно… и одиноко, и некуда деть глаза. Я зажмурилась, надеясь, что именно так должны поступать девушки после первого секса, и услышала совершенно неуместный смешок.