Отдел 15-К

– Вот оно и видно. – Герман осушил кружку, с печалью посмотрел на чайник и вздохнул. – Запомни, юноша, одно из самых страшных прегрешений младшего медперсонала – сон на рабочем месте. А особенно это касается дежурных. Уснул, не услышал «пи-пи-пи» какого-нибудь прибора – и все. Статья, причем не в трудовой книжке.

– А они уснули, – понял Колька.

– Да, – подтвердил его слова Герман. – Причем каждая из них. Причем приблизительно в один и тот же отрезок времени. Понимаешь?

– Вряд ли это совпадение, – заключил Колька.

– Скажу тебе больше – это вообще ни разу ни совпадение. Ответь мне – почему?

– Время смерти! – не сразу, но дошло до Кольки. – То, что в заключении экспертизы!

– Молодец, так оно и есть. Третий час ночи. – Герман дурашливо погладил его по голове и протянул ему белую круглую таблетку. – Держи аскорбинку, мне ей весь карман набили.

Та сестра, что нынче дежурила, хотела устроить ребят в пустом боксе, но Герман воспротивился. Он засел в какой-то комнате, заставленной шкафами с лекарствами, но зато со стеклянной дверью, за которой было видно и коридор, и пост дежурной.

– Отличная позиция, – пропыхтел оперативник, двигая шкаф, за которым он собирался усесться. – Нам видно всё, нас не видно никому. В туалет сходил?

– Сходил. – Колька чувствовал себя несмышленышем. – Понятное дело.

– Вот и ладно. – Герман повозился на полу за шкафом и вздохнул. – Да ты не переживай так. Думаешь, со мной или Пашкой по-другому нянчились? Да точно также Загорянский, светлая ему память, гонял, и точно так же опекал. Если, не приведи Господи, я окажусь прав и придет тот, о ком я думаю, то шатание по коридорам может стать для тебя последней прогулкой в твоей юной жизни.

– А кто придет? – Колька вытянул ноги. – О ком ты думаешь?

– Когда придет, тогда и скажу, – Герман хмыкнул. – Нечего на тебя раньше времени жуть нагонять. Я надеюсь на то, что это вполне себе слабенькая нежить. Главное, когда начнется – следи за стеной, что напротив нас. Кто бы это ни был, тень он отбрасывает.

– Так вроде вампиры во всех фильмах… – возразил ему юноша, но оперативник только хмыкнул, давая понять, что кинематографическая информация – это даже не смешно.

И потянулось время. В коридоре потушили свет, угомонились больные, где-то раздался лютый храп. Колька начал моргать чаще обычного – его потянуло в сон.

– Колюня, – послышался голос Германа. – Держи-ка, а то уснешь.

Темная фигура приблизилась к юноше и вложила ему в руку горошину.

– Это чего? – спросил Колька.

– Витаминка! – прошипел Герман. – В рот кидай и не вздумай жевать, сразу глотай!

Колька забросил горошину в рот, почувствовал горечь и привкус хины.

– Это стимулятор. Нашей Вики творчество, между прочим, – пояснил через минуту Герман. – Теперь часов пять как батарейка будешь. А из чего она их делает – пес его знает, да мне и неинтересно. Есть вещи, которые лучше не знать.

В голове у Кольки разом прояснилось, сон как рукой сняло.

– Мощная штука, – шепнул он Герману. – Если на поток поставить – озолотиться можно.

Герман молчал.

– Я говорю… – снова начал Колька, но его напарник еле слышно сказал:

– Цыц! Сестра уснула! Смотри!

Колька высунул голову из-за шкафа и увидел, что дежурная и впрямь уткнулась лицом в стол. Она явно спала.

– Следи, – прошелестело из угла, где сидел Герман.

Колька уставился на стену напротив. Стена и стена, желтая, крашеная. Глаза начало слегка жечь, как будто в них мыло попало. И вот тут, моргнув в очередной раз, Колька увидел, как по стене проскользнула тень, длинная, темная, как будто высокого человека в шляпе.

– Там… – шепнул он, но Герман его перебил:

– Вижу, молодец. Все-таки это стриг, проще говоря – пожиратель душ. Беда.

В коридоре тихонько стукнула дверь, как видно, таинственный стриг вошел в палату.

– Так, слушай меня, малой. – Герман больше не шептал, но говорил негромко. – Стоишь за мной, вперед не лезешь, никакой самодеятельности.

– Ага. – Колька достал пистолет и щелкнул предохранителем.

– Убери! – Герман даже как-то возмутился. – Ты идиот? Что ты с ним носишься вечно, как дурень с деревянным яйцом? Там, в палате, люди! А если пуля от стены срикошетит? Да и что стригу твои пули? Кабы еще серебряные, а так…

– Как же тогда? – растерялся Колька.

– Как, как. – Герман скинул халат, пиджак и остался в одной рубашке. Слева у него под мышкой висел пистолет, справа оказались ножны, из которых он извлек тускло блестящий длинный нож. – Каком кверху. Не волнуйся, все будет хорошо. Или не будет. Пошли скорей, пока та тварь еще одного бедолагу к праотцам не отправила.

Оперативник неслышно скользнул к двери, Колька последовал за ним.

У двери палаты Герман еще раз показал, теперь уже знаками, что Колька не должен ему мешать, и рывком открыл дверь.

Над койкой одного из больных склонилась высоченная фигура в черном плаще и шляпе, и как будто что-то ему шептала.

– Оставь его, тварь! – рыкнул Герман, одним прыжком приближаясь к человеку в черном.

Звук, который раздался в ответ, никак нельзя было спутать с людской речью. Это было что угодно, только не речь.