Отдел непримиримых врагов (СИ)

Резко развернулся, отчего взметнулся подол его удлинённого пиджака, и энергично зашагал вверх, как если бы его кто-то подгонял нацеленной на задницу острой палкой.

— Не с той ноги, что ли, встал, комар контуженый? — раздосадовано пробурчала она.

Руки из-за всяких мелочей Вел давно перестала распускать, смирившись с мыслью: горбатого только могила исправит. Есть много разных категорий придурков, а Марсель словно в каждую постарался часть своего тела засунуть. Нет, иногда им удавалось нормально поговорить, без перехода на личные оскорбления. В такие моменты ей начинало казаться, что он вполне ничего. Но проходило не больше часа и в нём снова просыпался озлобленный на весь белый свет паскудник — сыпались градом циничные комментарии и едкие насмешки.

Да и от побоев не было никакого толка. Закон сильнейшего работал с другими оборотнями и совершенно никак не действовал на этого психа. Вел до сих пор пронимало до дрожи, когда она вспоминала его обезумевшую улыбку. Уже после того, как её оттащил Оскар, а его соскребли с пола Грос с Алленом. Марсель выглядел, как одна большая развороченная рана — в тот раз она переборщила и реально едва не убила заигравшегося идиота — но он продолжал растягивать губы, пузырящиеся кровью в диком оскале. Как если бы хотел сказать: убей меня, разорви на части — чего же ты медлишь? И тогда ей пришло понимание всей бессмысленности этой драки.

Со стороны парковки раздавались крики играющей малышни её вида. Пятеро мальчишек и две девчонки носились между полицейскими машинами, перекидывались по-детски обидными оскорблениями и с озорным визгом убегали от спровоцированной «собачьей какашки». И среди них бегал один совсем маленький щенок. Скорее всего, чей-то младший брат.

Заметив издалека приближающихся взрослых, они бросились в рассыпную. Все, кроме растерявшегося крохи. Он запоздало дёрнулся в сторону забора, но запутался в явно одеревеневших от испуга ногах и шлёпнулась на асфальт, затянув мощную сирену. Наверняка не столько из-за боли, сколько из-за страха, что его бросили старшие товарищи, а суровые взрослые сейчас отчитают за игры в неположенном месте.

— Пару минут, — попросила Вел у Марселя.

Он скривился, смотря на вопящего детёныша, и неохотно махнул рукой, давая на её короткую отлучку своё согласие. Может же быть нормальный вурдалаком, когда хочет!

— И чего ревёшь бегемотом? — спросила она на ирашском, присев неподалёку от ребёнка на корточки. Поймала его настороженный взгляд и поманила пальцем. — Ла-а-адно, иди сюда, пожалею.

Мальчуган с готовностью поднялся на ноги и, хлюпая носом, подошёл. Положил крохотную ладонь ей на колено и жалобно заглянул в глаза. От него пахло то ли барсуком, то ли выдрой. Кем-то из куньей породы.

— Ручке больно, — он продемонстрировал широкую полукруглую царапину на предплечье, что затягивалась буквально на глазах. — Щиплет.

— Ого, как быстро заживает! — деланно удивилась Вел.

— А у тебя не так?

— Не-а, даже близко не так! Чтобы такая серьёзная рана зажила, мне нужно почти полдня терпеть. Щиплет жутко, прям до слёз!

— Тяжело тебе, сестричка…

— Есть такое дело… Но это секрет, никому не рассказывай, договорились?

— Угу. Я никому не скажу!.. — Мальчуган жалостливо погладил её по руке, заботливо приговаривая: — Не болей, сестричка, а то накажу.

— Ты тоже больше не падай, — усмехнулась она и ущипнула его за пухлую щёчку. А затем мотнула головой на здание полиции. — Я здесь работаю детективом. Зовут — Вел. Если будет кто обижать, найди меня.

Он просиял в широкой, радостной улыбке и старательно кивнул. Удержаться, чтобы на прощание ласково не щёлкнуть по носу эту очаровательную мордашку было попросту невозможно. Через пару десятков лет зеленоглазый обаяшка с глубокими ямочками на щеках будет безжалостно разить девичьи сердца одной своей улыбкой.

За руль сел Марсель. Как впрочем и всегда. Не то, чтобы ему сильно нравилось водить или он не доверял сей процесс ей, элементарно примирился с новостью, что многие оборотни находились в нездоровых отношениях с любым транспортом. У псовых в целом ещё более или менее нормально обстояли дела, но конкретно их с братом адски укачивало в машине. Нечто паршивое происходило с их хорошо развитыми вестибулярными аппаратами. Точные научные формулировки — не её конёк. Вел понимала по-простому: мозг бунтовал оттого, что органы равновесия вступали в конфликт с органами зрения, поэтому завтрак грозился оказаться на коленях. Но лёгкое головокружение и тошнота — мелочи по сравнению с тем, что чувствовали другие оборотни. Хуже всех дела обстояли у кошек. Гуляют слухи, у них даже омеги тяжело переносили поездки на дальние расстояния.

— Любишь детей? — неожиданно спросил напарник. Странное выражение не сходило с его лица ещё с того момента, как она распрощалась с мальчуганом и повернулась, наткнувшись на пасмурный взгляд прищуренных глаз.

— Никогда об этом не думала.

— Если судить по тому, как ты умело обращалась с тем заморышем, то скорее даже обожаешь. Сначала одной фразой прекратила вопли, а потом в кратчайшие сроки заставила светиться от счастья.