Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

Наутро, разбудив Ивана-царевича, Агафья через силу накормила его двумя тарелками тошнотворно пахнущей гречневой каши, и мы отправились к Гороху. Разодетый в лучший кафтан наследник с трудом держался на ногах, и мне пришлось чуть ли не вести его под руку. Лягушка, выкатив грудь, восседала на плече у жениха, озираясь по сторонам.

Надменные опричники охраняли каждые ворота в царском тереме. А в тронном зале собралось куча народу, будто всех бояр позвали на торжество вместе со слугами. Среди пришедших посмотреть на результаты первого испытания царил шум и гам. Жадные до зрелищ бояре утихли только после того, как Феофан и Тимофей, под руки с возлюбленными, вошли в зал. Следом плелся и бледный как поганка Иван, посадив лягушку на плечо, а через руку перекинув творение Милли Янсен.

— Неужели жаба шить умеет? — с издевкой поинтересовался старший царевич, заметив тряпицу.

Иван ничего не ответил, сил у него хватало только чтобы стоять.

И тут под рев толпы в зале появился раздетый по пояс Горох. Румяный мужчина после бани, бодрый с приподнятым настроением, он подошел к старшему сыну и учтиво попросил у него рубашку Маруси. Боярин Савелий пробрался в первый ряд, жадными глазами взирая на творение дочери, до утра провозившейся за работой, слугами ранее выполняемой.

Только поднял царь руки, рубашка затрещала по швам, и рукава оторвались.

— Лишь в черной избе в таком ходить! — выругался Горох. — Неужели старший сын на неумехе жениться вздумал…

— Не прогневайтесь, батюшка, — поклонился в пояс Феофан, — до ночи моя милая шила вам рубашку, от усталости свалилась она, не дойдя до кровати.

— Но рукава-то не пришила! — возмущался отец.

Милли с восторгом смотрела на модель рубахи-безрукавки, которую сама предлагала сшить в качестве работы заколдованной царевны. С каждым резким словом девочке становилось все более ясно, что подобные модели-трансформеры не в почете в тридесятом царстве.

— Царь-батюшка, — кланялась тем временем Маруся, — бесы донимали, всю ночь под окошком толпились, желая сглазить работу. Только в себя приду, вроде, отступились, а они снова стучатся. А утром бесы те превратились в обычные тыквы. Чудеса какие-то.

Боярин Савелий пытался было вступиться за дочь, но разгневанный царь не дал ему ни слова вставить.

— Чудеса отдельно, рубаха отдельно, а мне в невестки нужна добрая хозяйка!

Разобиженная Маруся надула пухлые губки, но, услышав намеки 'на дыбу посажу', прекратила перечить, даже поняв, что это состязание она проиграла.

А царь уже примерял батистовую обнову от Фёклы, что девушка достала из большого сундука. Вроде, сшито неплохо, чисто, аккуратно. Невеста горящими глазами впилась в правителя в ожидании, что же он скажет.

— А где тут чудо? — не понял государь.

— Не пробиваема она стрелами, — улыбнулась невеста.

— Хорошая вещь, хвалю! — таким добрым взглядом Горох давно никого не одаривал. — Да проверить как-то надобно! Позвать сюда стрельца! Да холопа попаршивее прихватите!

Но пока верные опричники искали указанных людей, случилось странное: из сундука невесты один за другим выскочили дворовые коты и впились длинными когтями в плечи да живот государевы. Мурлыкая, они терлись о белоснежную ткань, оставляя на ней свою шерсть.

Больно было Гороху от постоянных 'ласканий' когтистыми лапками, брыкался он, ругался, но коты не хотели отпускать волшебной рубахи.

— Что же это за непробиваемый наряд такой? — вспылил царь, — коли коту поцарапать через него ничего не стоит!?

— Коту не стоит, а стрела не возьмет, — улыбнулась Фёкла, держа за руку Тимофея.

— Ой, не верю я тебе, красна девица! Слуги, снимите с меня рубашку и котов! — отдал приказ Горох. — Нет, сначала котов, а затем — рубаху!

Исцарапанный злой государь, понявший, что дети его в жены врух да неумех берут, подошел к грустному бледному Ивану, державшему свой подарок отнюдь не на подносе. Жаждущие валерьяны коты, истошно мяукая, крутились у царя под ногами. Стрельцы пытались собрать их в большую корзину с крышкой, в которой кухарка носила с рынка купленную птицу.

— Что же ты приготовил для меня, Иван-царевич?

— Боюсь, что рубище крестьянское. Сшито оно добротно и стрела его не берет, потому что материя плотная. Без всяких чудес, хочу заметить, достигнут сей эффект.

— Неужели и лягуха твоя чуда мне не приготовила? — разочаровался было Горох, но тут настал черед моего выступления.

Выйдя вперед, я прокашлялся и попросил слово молвить. Живописал я о том, как вампирша заморская совсем с ума сошла и перешла с девиц на добрых молодцев. Указал я и на повязку, что скрывала следы покусов на шее царевича. Он уныло кивал, поддакивая после каждого моего слова.

— Такую рубаху стыдно на Христов день надевать, да и чуда в ней нет! — серчал Горох.

— Али не чудо, что когда кровопийца укусила примерявшего наряд царевича, то обернулась птицей и улетела восвояси? — сощурившись, спросил я.

Пришлось немного приврать, не говорить же царю-батюшке, что нападение вампирши — следствие прогулок Ивана по кладбищу.