Отдел странных явлений: Лесоморский детектив

Что козлы получат по заслугам за свои попытки бодаться, меня даже радовало. Смущало другое — как я теперь одна пойду по лесу. Не у бабки ж кровожадной дома оставаться. Я не увлекалась ни травоведением, ни колдовством, ни котоводством, а остальное умение восемьсотлетней бабульке вряд ли бы пригодилось.

— Ну да, отличное мясо. Неужели не знала? — просветила меня старушка, затянувшись. — Яга его любит.

Я осела на землю и заорала. Настоящая баба Яга! Куда я попала? Козлы волшебные, избушка на курьих ножках и ее обитательница…куда, черт-подери, Неб вытащил меня? Хочу домой! А если бабка ест скотинок, то и мной потом полакомится за милую душу, а царевной-лягушкой закусит (если, конечно, она поклонница французской кухни). Что Яга — любительница лакомств всех народов мира, я уже подозревала: не побрезгует ни тушеными тараканами, ни стейком из козлика в томатном соусе, ни роллами со свежей человечиной.

— Что ты, родненькая? — старушка подошла и встряхнула меня за плечи.

Завизжав от ужаса, я отскочила в сторону. Однако хозяйка избушки на курьих ножках, успела схватить меня за руку. Ее черный кот предательски бросился под ноги, и у меня не получилось сбежать или скрыться в кустах. А то бы поиграла с древней бабой в индейцев.

— Да не съем я тебя! Ты ж девочка!

— А мальчиков, стало быть, едите? — съехидничала я, вырываясь из костлявых объятий Яги.

— Козлов-то? Вкусно, да, — что-то она быстро перевела разговор о мальчиках на козлиную тему.

Помешалась, поди, бабка на рогатых. В дурдом 'Козленочек' в молодости на работу не устроилась, вот теперь и двинулась рассудком. Хотя, баба Яга вовсе не выглядела дурной на голову. Просто козлы стали для нее темой жизни.

Взяв меня в охапку, бабка прыгнула на порог избушки и захлопнула за собой дверь.

Я словно попала в лабораторию. Нет, на скучный школьный класс темноватые сени вовсе не походили. Скорее, я очутилась в одной из комнат национального музея, что рядом с вокзалом в Цюрихе. Уютный интерьер прихожей так и звал к себе: садись на скамью, возьми метлу, сфотографируйся на память. Под потолком гирляндой висели крохотные венички из разных трав, что я встречала только на страницах учебника ботаники. Некоторые, особо крупные растения, были прибиты к стене гвоздями. А в несколько горшочков на полу бабка (а кто ж еще) насыпала красные, фиолетовые и желтые ягоды размером с теннисный мячик. Запахи, что исходили от всех сборов вместе взятых, сковывали легкие и в без того душной комнатушке. А в дальнем углу, у входа в избу, под образами, стоял человеческий скелет. Первый раз в жизни я ужаснулась от набора костей. Даже когда мы с Карлом пугали биологичку и напялили на подобный экспонат халат лаборантки и ярко-малиновый парик, я воспринимала скелет как демонстрационный материал, а по пластиковым косточками было так звонко цокать ногтями. Теперь что-то подсказывало мне: скелет у бабки не, учебный, а самый, что ни на есть взаправдашний. От этого и пробежал холодок у меня по спине. Не нужно было прикасаться к нему, достаточно слабого огонька в противоположном углу, чтобы разглядеть шершавую желтоватую кость и содрогнуться от страха. Съела, значит, Яга какого-то Ивана-дурака или Емелю-простака.

'Бабка-людоедка', - молнией пронеслось у меня в голове.

Я бы убежала, но, во-первых, черный пушистый кот с белым галстуком сторожил дверь, а во-вторых, гостеприимная хозяйка крепко держала меня за плечи, не давая упасть без чувств. Стиснув зубы, я оглянулась, но увидела перед собой только морщинистое лицо молодящейся старушки.

— Запуганный ребенок из большого мира! — когда дом на ножках развернулся, отрезая все пути к отступлению, подняла меня на ноги баба Яга. — Дитя века прогресса, не читавшее ни одной старой доброй сказки!

— Какой, нафиг, доброй? — возмущение не знало границ. — Бабка пожирает козлов, дома скелет держит, медведь ест невинных девиц, а прекрасную царевну превращают в жабу! 'Губка Боб' по крайней мере, веселее, а 'Человек-паук' — добрее. А уж 'Ледниковый период'… I like it move it, move it… — пропела я мотив из 'Мадагаскара'

— О, да ты, девочка, лишена всякого чувства прекрасного, твое тело перекормлено попкорном, а в мозгах — трехмерные мультики, — философски заключила баба Яга, — добрее и поучительнее народных сказок на свете нет ничего. Я — хранительница и дарительница, а вовсе не воительница и убийца, как ты посмела подумать.

— Ню-ню! — ткнула я в сторону подвешенных за ноги вниз головой козлов и лягушки.

Бедная царевна, лучше бы ее казнил на городской площади фараон, не пришлось бы ей теперь позориться и висеть в доме у полоумной старухи. И что-то слабо я верю в Ивана-царевича, который согласится взять в жены земноводное и расцеловать его. Хотя… если я сейчас в обещанном Небом Лесоморье, а на это указывают многие факты, то вдруг удастся сосватать Анхе-как-там-ее за знатного человека.