Отдел убийств: год на смертельных улицах

– Давай я высажу в офисе тебя. Если вернусь туда сейчас, устрою сцену, – говорит Уорден. – Лучше съезжу еще раз за стволом. Не спрашивай, почему меня волнует, останется у них эта хрень или нет.

Через полчаса Уорден снова обыскивает спальню Деррика Аллена, находит и отверстие в окне, выходящем во двор, и пулю на заднем крыльце. Показывает пулю и окно шестнадцатилетнему брату.

Тот пожимает плечами.

– Видать, в Деррика стреляли, когда он был в комнате.

– Ствол-то где?

– Не знаю ни про какой ствол.

Божественная истина: все врут. И из этой аксиомы есть три следствия:

А. Убийцы врут, потому что должны.

Б. Свидетели и другие фигуранты врут потому, что думают, что должны.

В. Все остальные врут ради чистого удовольствия и простого принципа: ни при каких обстоятельствах не давай точных показаний копу.

Брат Деррика – живое доказательство второго следствия. Свидетель врет, чтобы защитить друзей и родственников, даже тех, кто без разбора проливает кровь. Врет, чтобы замести свою связь с наркотиками. Врет, чтобы скрыть свои предыдущие приводы или тайную гомосексуальную ориентацию или что вообще знал жертву. А главное – врет, чтобы дистанцироваться от убийства и возможного требования выступить в суде. В Балтиморе, когда коп спрашивает, что ты видел, обязательный ответ – даже непроизвольный моторный навык, развившийся у населения за многие поколения, – это медленно качать головой, прятать глаза и говорить:

– Я ничего не видел.

– Да ты же в упор стоял.

– Я ничего не видел.

Все врут.

Уорден в последний раз смеряет взглядом пацана.

– Твой брат игрался в этой комнате с пистолетом и сам в себя выстрелил. Давай просто заберем оружие из дома?

Подросток даже не задумывается.

– Не знаю ни про какой пистолет.

Уорден качает головой. Можно позвонить криминалистам и за пару часов разворотить весь дом в поисках чертова ствола; будь это убийство, он бы уже так и сделал. Но при случайном выстреле – какой смысл? Заберешь один ствол – и к концу недели здесь уже будет другой.

– Твой брат в больнице, – говорит Уорден. – Тебе что, вообще наплевать?

Пацан смотрит в пол.

Ладно, думает Уорден. Я пытался. Я что-то сделал. Ну и подавись своим пистолетом, пусть тебе будет сувенир, а когда всадишь пулю себе в ногу или в младшую сестренку, опять звони нам. И на хрена, думает Уорден, мне тратить время на ваш идиотизм, когда ко мне и так выстроилась целая очередь желающих соврать? На хрена искать ваш ствол за двадцать баксов, когда у меня на столе разложена целая Монро-стрит?

Уорден едет в офис с пустыми руками и еще мрачнее обычного.

Среда, 20 января

На стене висит большой прямоугольник – белая бумага почти во всю длину комнаты отдыха. Она покрыта ацетатной пленкой и поделена черными линиями на шесть столбцов.

Над тремя справа – шапка с фамилией лейтенанта Роберта Стэнтона, руководителя второй смены отдела убийств. Слева, под фамилией лейтенанта Гэри Д’Аддарио, три других столбца. Под ними в шапке каждого столбца – фамилия сержанта: Макларни, Лэндсман и Нолан – в смене Д’Аддарио; Чайлдс, Ламартина и Бэррик – под командованием Стэнтона.

Под каждым сержантом – короткий список покойников: первые жертвы в первый месяц года. Имена жертв в закрытых делах написаны черным фломастером; имена жертв в ведущихся расследованиях – красным. Слева от имени каждой жертвы – номер дела: 880001 – первое убийство года, 88002 – второе, и т. д. Справа от имени каждой жертвы – буква или буквы: А – Боумен, Б – Гарви, В – Макаллистер, что соответствует именам назначенных детективов, записанных внизу каждого столбца.

Сержант или лейтенант, ищущий дело по старшему детективу или наоборот, может пробежаться глазами по белому прямоугольнику и в считаные секунды определить, что на Томе Пеллегрини – убийство Руди Ньюсома. Еще по цвету имени Ньюсома он может установить, что дело пока что открыто. По этой причине руководители убойного отдела считают прямоугольник необходимым для отчетности и точности инструментом. Из-за этого же детективы считают прямоугольник чумой, безжалостной пыткой, пережившей давно ушедших в отставку сержантов и покойных лейтенантов, которые его создали. Детективы называют белый прямоугольник «доска».

За время, пока наполняется кофейник, старший смены лейтенант Гэри Д’Аддарио – он же Ди, ЛТД или просто Его величество, – может подойти к доске, как языческий жрец подходит к храму бога солнца, изучить красно-черные иероглифы под своей фамилией и увидеть, кто из трех сержантов следует его заповедям, а кто сбился с пути истинного. Еще он может посмотреть на буквы рядом с именем из каждого дела и сделать тот же вывод о каждом из своих пятнадцати детективов. Доска показывает все: на ее ацетате начертано прошлое и настоящее. Кто тучнеет на бытовых убийствах с полудюжиной свидетелей из семьи жертвы; кто голодает на наркоубийстве в заброшенном доме. Кто пожал обильный урожай убийства-самоубийства с приложенной предсмертной запиской; кто вкусил горького плода неопознанной жертвы, связанной в багажнике прокатной машины из аэропорта.