Отдел убийств: год на смертельных улицах

Или когда Дональд Стайнхайс, ветеран из смены Стэнтона, всей душой верит, что висящая на потолке спальни женщина наложила на себя руки, но все-таки не может выйти из комнаты, пока не разберется с одной-единственной мелочью. Он полчаса сидит в тени покойницы, глядя на тапочки под трупом. Левый – под правой ногой, а правый – под левой. Она что, неправильно надела тапочки? Или их туда подложил кто-то другой – тот, кто инсценировал самоубийство?

– Это, если честно, единственное, что меня беспокоило, причем беспокоило долго, – вспоминает он потом, – пока я не вспомнил, как люди снимают тапочки.

Наконец Стайнхайс представляет, как женщина скрестила ноги, чтобы мыском одного тапочка стянуть сзади другой, – самый обычный маневр, после которого тапочки меняются местами.

– И только тогда, – говорит он, – я смог уйти.

Пятница, 5 февраля

В ясном солнечном свете зимнего утра кадеты полицейской академии, собравшиеся в переулке за рядом домов на Ньюингтон-авеню, уже не чувствуют зловещей ауры. Ползая по всем закоулкам и переворачивая мусор, они не видят здесь ничего особенного.

Класс из тридцати двух стажеров в униформе цвета хаки, присланный из отдела подготовки и обучения кадров, начинает второй день расследования убийства Латонии Уоллес с того, что медленно продвигается по переулку и задворкам квартала от Ньюингтон до Уайтлок, от Парк до Кэллоу. Они продвигаются дюйм за дюймом, наступая только на проверенные места, с величайшим вниманием подбирая каждую соринку и с той же осторожностью возвращая ее на место.

– Не торопитесь. Проверяйте каждый дюйм своего двора, – говорит Дэйв Браун классу. – Если что-то найдете – что угодно, – не трогайте. Просто позовите детектива.

– И не бойтесь задавать вопросы, – добавляет Рич Гарви. – Глупых вопросов не бывает. По крайней мере, мы сейчас так притворимся.

Ранее, глядя, как кадеты сходят с автобуса и проводят перекличку перед инструктором, Гарви поделился мрачными предчувствиями. Выпустить стадо зеленых новобранцев пастись на месте преступления – напрашиваться на то, что детективы и военные зовут «пиздец». В мыслях Гарви плясали образы самодовольных кадетов, затаптывающих кровавые следы и пинающих крохотные улики в сток. С другой стороны, рассуждал он, тридцать два заинтересованных человека могут покрыть большую площадь, а делу Латонии Уоллес нужна вся поддержка, какая только бывает.

Выпущенные в переулок, стажеры проявляют искренний интерес – что никого не удивляет. Большинство берутся за дело яро, копаются в кучах хлама и листвы с жаром и рвением новообращенных фанатиков. Та еще картина – Гарви даже задумывается, что за первобытная сила природы способна вдохновить тридцать ветеранов из патруля так же ползать на четвереньках по переулку Резервуар-Хилла.

Детективы разбили новобранцев на пары и каждой назначили задний двор за кварталом 700 по Ньюингтон-авеню, а также дворы на Парк-авеню и Кэллоу-авеню – восточной и западной границе квартала, где был найден ребенок. За северной границей – Уайтлок-стрит – нет ни дворов, ни открытых участков: там вдоль переулка идет задняя стена склада из красного кирпича. Поиски занимают больше часа, и стажеры приносят три ножа для стейка, один нож для масла и один нож для разделки – причем на всех больше ржавчины, чем может нарасти на орудии убийства за ночь. Еще собран урожай разнообразных шприцев – распространенного среди местного населения предмета, не представляющего для детективов особого интереса, – а также расчесок, срезанных кос, предметов одежды и одной детской туфельки – не имеющих ровным счетом никакого отношения к преступлению. Один предприимчивый новобранец добывает на заднем дворе дома 704 по Ньюингтон прозрачный целлофановый пакетик, наполовину заполненный тускло-желтой жидкостью.

– Сэр, – спрашивает он, поднимая пакетик, – это важно?

– Судя по всему, это пакет с мочой, – говорит Гарви. – Можешь выкинуть, когда пожелаешь.

При поисках не обнаружена маленькая детская золотая сережка в форме звезды. Не найден кровавый след – улика, которая может указать место убийства или хотя бы направление, откуда тело принесли на двор дома 718. Асфальт, где вчера утром нашли маленькую девочку, испещрен маленькими лиловыми сгустками свернувшейся крови, но ни детективы, ни кадеты больше нигде не находят ни капли. Тяжесть нанесенных увечий и то, что девочку принесли в переулок всего лишь в дождевике, почти гарантирует брызги крови, но дождь, накрывавший город с конца среды до утра четверга, начисто смыл любые следы.

Пока кадеты рыщут, Рич Гарви еще раз проходится по двору за домом 718. Сам двор – три метра с половиной на пятнадцать – по большей части залит асфальтом и один из немногих в квартале огорожен сеткой-рабицей. Вместо того, чтобы бросить тело в общем переулке или на открытых дворах поблизости, убийца необъяснимо тратил время на то, чтобы открыть калитку и пронести тело через весь двор. Девочку нашли всего в метре от двери на кухню, у основания металлической пожарной лестницы, спускающейся с крыши на задворок.