Отдельная реальность

Я подумал, что это — замечательная находка. До этого я пытался проводить какие-то частные параллели, основанные на принципе подобия, пытаясь отыскать и описать «искажения», в результате которых мошка представала в виде гигантского зверя. Я думал, что достаточно близким было бы сравнение «как насекомое под микроскопом». Но в действительности дело обстояло иначе. Созерцание стража было действием намного более замысловатым и сложным, чем разглядывание насекомого сквозь микроскоп.

Страж начал кружиться передо мной. В какое-то мгновение монстр остановился. Я почувствовал, что он меня изучает. Внимание мое привлек тот факт, что он был совершенно безмолвным. Страж танцевал в абсолютной тишине. Все в его виде призвано было внушать ужас — выпуклые глаза, грозная пасть, коварные, острые как иглы волосы, брызги и сопли, летевшие вовсе стороны с его рыла, и, конечно, его немыслимые размеры. Он был совсем рядом. Я смотрел, как он без единого звука вибрирует крыльями, скользя над землей подобно огромному фантастическому конькобежцу.

Глядя на это кошмарное создание, я вдруг почувствовал что-то вроде ликования. Мне показалось, что я разгадал тайну победы над стражем — его не нужно побеждать, потому что он — лишь картинка, немое изображение на экране, он не в состоянии ничего мне сделать и может лишь пугать.

Тем временем страж остановился рылом ко мне, а потом, взмахнув крыльями, повернулся задом. Его спина была похожа на цветной блестящий панцирь, она сверкала и переливалась, но оттенок раздражал меня — это был мой самый нелюбимый цвет. Страж еще немного постоял, демонстрируя мне свой зад, а потом взмахнул крыльями и рванул куда-то вдаль, скрывшись из виду.

Я остался в одиночестве перед странной дилеммой, искренне веря, что одолел-таки стража пониманием того, что он был не монстром, но лишь изображением ярости. Возможно, что эта вера основывалась на утверждении дона Хуана о моем знании, в котором я не хотел себе признаваться. Как бы то ни было, а страж ретировался, путь был свободен. Но я не знал, как быть дальше. Дон Хуан ничего не говорил мне о том, что делать в подобной ситуации. Я попытался осмотрелся, но не смог шевельнуться. Однако все, что происходило в ставосьмидесятиградусном секторе передо мной, я видел довольно хорошо. Далеко впереди была размытая линия горизонта, а все до нее заполнял какой-то бледно-желтый то ли дым, то ли туман. Пространство вокруг было равномерно окрашено в лимонный оттенок. Впечатление было таким, словно я стою на бескрайней равнине, по которой стелятся испарения серы.

Вдруг точкой на горизонте снова объявился страж. Он сделал большой круг и застыл передо мной, разинув беззубую пасть, похожую на огромную пещеру. Потом затряс крыльями и ринулся на меня, как разъяренный бык, и огромные крылья замелькали перед моими глазами. Я заорал от боли и взлетел, вернее, почувствовал, что поднимаюсь, а потом планирую куда-то за стража и несусь над желтоватой равниной прямо за горизонт, в другой мир — мир людей, а потом обнаружил, что стою посреди комнаты в доме дона Хуана.

19 января 1968

— Я, честное слово, думал, что одолел стража, — сказал я дону Хуану.

— Ты, должно быть, ошибся.

Со вчерашнего дня дон Хуан не произнес ни слова. Впрочем, меня это не беспокоило и даже было где-то на руку. Я пребывал в некой задумчивости и снова чувствовал, что начну видеть, если буду смотреть с определенным намерением, хотя ничего специфического или неординарного так и не заметил. Но молчание в любом случае действовало на меня успокаивающе.

Дон Хуан попросил подробно вспомнить обо всем, что происходило «там», и в особенности — какой цвет я видел на спине стража. Когда я закончил рассказ, он вздохнул с явно обеспокоенным видом. — Тебе крупно повезло — цвет был у него на заду, — очень серьезно сказал он, — Если бы он оказался на передней части туловища или, что еще хуже, на голове стража, тебя бы уже не было в живых. Ты больше никогда не должен пытаться увидеть стража. Видно, не с твоим характером пересекать эту равнину, впрочем, я был уверен, что тебе там не пройти. Но не будем об этом; эта дорога — далеко не единственная, есть и другие.

В тоне дона Хуана чувствовалось что-то непривычное — какая-то тяжесть.

— Что произойдет, если я снова попытаюсь увидеть стража?

— Он тебя утащит. Возьмет в пасть, занесет куда-нибудь на ту равнину и бросит там навсегда. Очевидно, он знает, что тебе нельзя идти по этой дороге, и потому предупредил, чтобы ты не совался.

— Как ты думаешь, откуда он может об этом знать? Дон Хуан устремил на меня долгий пристальный взгляд. Он попытался было что-то сказать, но передумал, видимо, не подобрав подходящих слов.

— Вопросы у тебя — хоть стой, хоть падай, — с улыбкой сказал он. — Ты ведь спросил не подумав, правда?

Я возразил, сказав, что удивлен тем, что стражу известен мой характер.

— Поразительно! Но интереснее всего то, что ты о своем характере не обмолвился ни единым словом. Ведь ты ничего ему не говорил, не так ли? — сказал дон Хуан немного погодя со странным издевательским блеском в глазах.