Отдельная реальность

С того места, где мы остановились, были видны черные силуэты холмов, возвышавшихся по обе стороны. Мы находились на дне довольно широкого каньона с плоским дном. Дон Хуан подробно объяснил мне, что нужно делать, чтобы сливаться с чаппаралем, и научил сидеть, как он выразился, «в готовности». Нужно было сесть, подогнув левую ногу под правое бедро и поставить ступню полностью согнутой правой ноги на землю, подняв колено вертикально вверх. Дон Хуан сказал, что подогнутая нога должна выполнять роль пружины, которая подбросит тело, когда потребуется мгновенно встать. Потом он велел мне сесть лицом на запад, потому что в том направлении находился дом Ла Каталины. Сам он сел рядом, справа от меня, и шепотом сказал, чтобы я сфокусировал взгляд на земле перед собой, и выслеживал, вернее, выжидал волну ветра, от которой зашевелятся кусты. Когда ветер коснется низких кустов над самой поверхностью земли, на которых сосредоточен мой взгляд, я должен мгновенно вскинуть голову и посмотреть вверх. Там я увижу колдунью «во всем блеске ее зловещего великолепия». Он именно так и выразился, слово в слово. Когда я попросил объяснить, что он имеет в виду, дон Хуан сказал, что, увидев шевеление кустов и взглянув вверх, я сам все пойму. «Маг в полете», сказал он, это нечто невообразимое, не поддающееся никакому описанию.

Дул довольно устойчивый ветерок, и «шевеление» кустов обнаруживалось не раз и не два. Я то и дело вскидывал голову в полной готовности узреть что-нибудь жуткое и трансцендентальное, однако в небе было пусто. Каждый раз, когда порыв ветра раскачивал кусты, дон Хуан стоя яростно ударял ногой по земле, осматривался и взмахивал руками, как крыльями. Сила его движений была необычайной.

После нескольких неудачных попыток увидеть «колдунью в полете» я понял, что никакого трансцендентального явления не предвидится. Но дон Хуан так истово «демонстрировал силу», что я безропотно проторчал там всю ночь.

На рассвете дон Хуан присел рядом со мной. Казалось, он почти в изнеможении и едва двигается. Он прилег на спину и пробормотал, что ему не удалось «пронзить эту женщину». Он повторил эти слова несколько раз, и с каждым разом в них звучало все более глубокое отчаяние. Я с легкостью поддался его настроению. Потом в течение нескольких месяцев дон Хуан ни словом не упоминал ни об этом событии, ни о самой колдунье. Я решил, что он либо забыл об этом, либо разобрался со своими проблемами сам. Но, приехав однажды, я застал его, что называется, «на взводе». От его обычного спокойствия не осталось и следа, когда он начал рассказывать мне, как прошлой ночью «черный дрозд» стоял прямо перед ним, почти его касаясь, и он даже не сразу проснулся. Искусство колдуньи было настолько изощренным, что он вообще не почувствовал ее присутствия. Ему просто повезло, проснись он на мгновение позже, и он уже не успел бы вступить в чудовищную битву за свою жизнь. Он говорил взволнованно, почти с пафосом. Меня охватило сострадание и беспокойство. Мрачным драматическим тоном он еще раз подтвердил, что не в состоянии остановить Ла Каталину, и следующий ее визит к нему станет последним, потому что этот день будет его последним днем на земле. Еще немного — и я бы разрыдался. Дон Хуан заметил мое состояние и засмеялся, как мне показалось, храбро. Похлопав меня по спине, он сказал, что, впрочем, еще не все потеряно. У него осталось еще одна карта, последняя козырная карта в этой смертельной игре.

— Воин живет стратегически, — сказал он, — и никогда не берет на себя груз, который не в силах нести.

Улыбка дона Хуана разогнала роковые тучи. Я почувствовал неожиданный подъем, и мы оба засмеялись.

— Знаешь, из всего, что есть на свете, только ты — моя козырная карта, — отрывисто сказал он, глядя мне прямо в глаза.

— Что?

— Ты и есть моя козырная карта в схватке с этой ведьмой.

Я не понял, что он имел в виду, и он объяснил. Оказывается, у меня был реальный шанс ее «пронзить», потому что она меня не знала. Для этого я должен был действовать так, как скажет дон Хуан.

— Что значит «пронзить»? — Убить ее тебе не под силу, пронзить, как протыкают воздушный шар, — вполне. Если тебе удастся это сделать, она оставит меня в покое. Но сейчас об этом не думай. Когда придет время, я скажу тебе, что делать.

Прошли месяцы. Я и думать забыл об этом разговоре и потому был весьма удивлен, когда приехал к нему в очередной раз, а он выскочил из дома и, не дав мне вылезти из машины, быстро встревожено зашептал:

— Немедленно уезжай. Слушай внимательно: купи ружье, или достань где-нибудь, главное — чтобы оно не было твоим, понял? Достань любое ружье, кроме своего, и сразу же вези его сюда.

— Зачем тебе ружье?

— Езжай. Возвратился я уже с ружьем. На новое у меня не хватило денег, поэтому я одолжил у одного из приятелей его старую двустволку. Дон Хуан даже не взглянул на ружье. Со смехом он объяснил, что черный дрозд сидел на крыше его дома, и нужно было сделать так, чтобы он меня не увидел.