Отдельная реальность

– Конечно, для начала пейот делает тебя психом, – сказал Хенаро. – А после этого ты, разумеется, начинаешь воображать, что изменился. Верно?

– Каким образом он может нас изменить? – настаивал Элихио.

– Он учит нас правильному образу жизни, – ответил дон Хуан. – Он помогает тому, кто с ним знаком, и защищает его. Ваша жизнь – это не жизнь вовсе. Ни один из вас понятия не имеет о радости сознательного действия. У вас нет защитника.

– Что ты хочешь этим сказать? – обиженно воскликнул Хенаро. – Есть у нас защитники. Господь наш Иисус Христос, святая Дева Мария, маленькая Дева Гваделупская… Разве это не защитники?

– Ого, целый букет, – усмехнулся дон Хуан. – Ну и как, научили они тебя жить лучше?

– Это потому что люди их не слушаются, – возразил Хенаро. – Люди обращают внимание только на дьявола.

– Если бы они действительно были защитниками, то заставили бы себя слушаться, – сказал дон Хуан. – Когда Мескалито становится твоим защитником, его слушаешься как миленький и деться никуда не можешь. Ты видишь его, и не в твоих силах не следовать его указаниям. Он заставляет относиться к нему с уважением. Не так, как вы привыкли обращаться со своими защитниками.

– Ты о чем это, Хуан? – спросил Эскере.

– О чем? Да о том, как вы с ними обращаетесь. Один пиликает на скрипке, танцор напяливает маску и разные побрякушки, а остальные напиваются до бесчувствия. Бениньо, ну-ка расскажи? Ты же был танцором.

– Я бросил через три года, – сказал Бениньо. – Это слишком тяжелая работа.

– Спроси вон у Лусио, – ехидно вставил Эскере. – Он бросил через неделю.

Все, кроме дона Хуана, засмеялись. Лусио натянуто улыбнулся и отхлебнул два больших глотка баканоры. Замечание явно пришлось ему не по вкусу.

– Это не тяжелая работа, а идиотизм, – сказал дон Хуан. – Ты бы спросил у Валенсио, танцора, нравится ли ему танцевать? Нет. Я не раз видел, как он это делает, и всегда он повторяет одни и те же скверно исполненные движения. Он не гордится своим искусством. Разве что когда надо потрепаться… Он не любит свое дело, поэтому из года в год нудно повторяет одно и то же. Все, что было в его танце бездарного, с годами только закрепилось. А теперь он считает, что так и должно быть.

– Просто его так научили, – сказал Элихио. – Я тоже когда-то был танцором в Ториме. Танцевать приходится так, как тебя учат.

– В конце концов, Валенсио – далеко не лучший, – сказал Эскере. – Есть и другие. Вот Сакатека…

– Сакатека – человек знания, он вам не чета – совсем другой класс, – резко сказал дон Хуан. – Он танцует потому, что такова склонность его натуры. Я имел в виду не это. Вы танцоры – и не можете наслаждаться танцем. Если кто-то будет танцевать красиво, вы, возможно, получите удовольствие. Правда, для этого нужно довольно много знать о танце. Я сомневаюсь, чтобы кто-то из вас знал достаточно. Поэтому все вы – просто пьяницы. Взгляните хотя бы на моего внука!

– Перестань, дед, – запротестовал Лусио.

– Не ленив и не глуп, – продолжал дон Хуан, – но чем он занимается, кроме пьянства?

– Покупает кожаные пиджаки, – сказал Хенаро, и все расхохотались.

Лусио глотнул еще баканоры.

– Ну и как пейот может все это изменить? – настаивал Элихио.

– Если бы Лусио начал искать защитника, – сказал дон Хуан, – вся бы его жизнь изменилась. Я не знаю, как именно, но в том, что она стала бы другой, не сомневаюсь ни минуты.

– Он что, бросил бы пить, да? – не отставал Элихио.

– Да, наверное. Чтобы жизнь удовлетворяла его, ему понадобилось бы что-то кроме текилы. Это что-то, чем бы оно ни было, даст ему защитник.

– Но тогда пейот должен быть очень вкусным, – сказал Элихио.

– Я этого не говорил, – возразил дон Хуан.

– Черт возьми, тогда я не понимаю. Как можно получать от него удовольствие, если он противный? – недоумевал Элихио.

– Он позволяет более полно наслаждаться жизнью, – объяснил дон Хуан.

– Какое может быть наслаждение, если вкус у него дерьмовый? – не унимался Элихио. – Бред какой-то.

– Ничего подобного, все правильно, – убежденно вставил Хенаро. – Ты становишься психом и автоматически наслаждаешься жизнью. Неважно, чем ты при этом занимаешься.

Все опять засмеялись.

– Все правильно, – невозмутимо продолжал дон Хуан. – Вы прикиньте, как мало мы знаем и как много могли бы увидеть. Пьянство – вот что делает людей психами. Оно затуманивает мозги, путая все на свете. Мескалито, наоборот, все обостряет. Человек начинает видеть ясно и четко. Очень ясно и очень четко.

Лусио и Бениньо насмешливо переглянулись. Все это они слышали уже не раз. Хенаро и Эскере вдруг заговорили одновременно. Виктор ржал, заглушая всех остальных. Единственным заинтересованным казался Элихио.

– Как пейот все это делает? – спросил он.

– Прежде всего, человек должен хотеть познакомиться с Мескалито. Я даже склоняюсь к мысли, что это – едва ли не самое главное. Затем нужно, чтобы этого человека представили Мескалито. Ну а потом должно быть еще много встреч, прежде чем он сможет с уверенностью утверждать, что знает Мескалито.

– А потом? – спросил Элихио.