Отдельная реальность

– Мир – это все, что заключено здесь, – сказал он и топнул по земле. – жизнь, смерть, люди, олли и все остальное, что окружает нас. Мир необъятен. Мы никогда не сможем понять понять его; мы никогда не разгадаем его тайн. Поэтому, мы должны относиться к нему, как к тому, что он есть, как к чудесной загадке!

Однако, обычный человек не делает этого. Мир никогда не является загадкой для него, и, когда он приближается к старости, он убеждается, что он не имеет больше ничего, для чего жить. Старик не исчерпал мира. Он исчерпал только то, что делают люди. Но в своем глупом замешательстве он верит, что мир не имеет больше загадок для него. Вот ужасная цена, которую приходится платить за наши щиты!

Воин осознает эту путаницу и учится относиться к вещам правильно. Вещи, которые делают люди, ни при каких условиях не могут быть более важны, чем мир. И, таким образом, воин относится к миру, как к бесконечной тайне, а к тому, что делают люди, как к бесконечной глупости.

15

Я начал упражняться в прислушивании к «звукам мира» и продолжал это в течение двух месяцев, как точно указал дон Хуан. Сначала было мучительно слышать и не видеть, но еще более мучительным было не разговаривать с самим собой. К концу двух месяцев я был способен выключать свой внутренний диалог на короткие периоды периоды времени и мог обращать внимание на звуки.

Я прибыл к дому дона Хуана к 9 часам 10 ноября 1969 года.

– Мы начнем поездку прямо сейчас, – сказал он, как только я подъехал к его дому.

Я отдохнул в течение часа, а затем мы поехали к низким склонам гор на востоке. Мы оставили мою машину на попечение одного из его друзей, который жил в этом месте, а сами пошли пешком в горы. Дон Хуан положил сухое печенье и сладкие булочки в рюкзак для меня. Провизии было достаточно на день или на два. Я спросил дона Хуана, не взять ли нам больше, но он отрицательно потряс головой.

Мы шли пешком все утро. Был довольно теплый день. Я нес одну флягу с водой, из которой большей частью пил я сам. Дон Хуан пил только дважды. Когда вода кончилась, он заверил меня, что было бы очень хорошо напиться из потока, который мы найдем на нашем пути. Он рассмеялся на мое нежелание. Через короткое время моя жажда вынудила меня побороть мои страхи.

Рано после полудня мы остановились в небольшой долине у подножья каких-то сочных зеленых холмов. Позади холмов, на востоке, на облачном небе вырисовывались высокие горы.

– Ты можешь думать, что ты можешь написать о том, что мы говорим, или о том, что ты воспринимаешь, но ты ничего не можешь написать о том, где мы находимся, – сказал он.

Мы остановились на время, и затем он вынул узелок из-под своей рубашки. Он развязал его и показал мне свою трубку. Он наполнил ее чашечку курительной смесью, зажег спичку и поджег небольшую сухую ветку, положил горящую веточку внутрь чашки и велел мне курить. Не имея кусочка угля внутри чашки, было трудно разжечь трубку; мы должны были держать горящие ветки до тех пор, пока смесь не разгорелась.

Когда я кончил курить, он сказал, что мы были здесь для того, чтобы я мог разыскать тот вид дичи, на которую я предполагал охотиться. Он заботливо повторил мне три или четыре раза, что наиболее важным аспектом моей попытки было найти какие-нибудь ямы. Он подчеркнул слово «ямы» и сказал, что внутри их маг мог найти все виды сообщений и указаний. Я хотел спросить, какого рода ямы это были; дон Хуан, казалось, отгадал мой вопрос и сказал, что их было невозможно описать и что они были в области «виденья». Он повторил несколько раз, что я должен сосредоточить все свое внимание на слушаньи звуков и сделать все возможное, чтобы найти дыры между звуками. Он сказал, что он собирался играть на своем ловителе духов четыре раза. Я должен был использовать эти жуткие зовы в качестве проводников к олли, который приветствовал меня; этот олли тогда даст мне сообщение, которое я искал. Дон Хуан велел мне находиться в полной бдительности, так как он не знал, каким образом олли проявит себя по отношению ко мне.

Я внимательно прислушивался. Я сидел спиной к каменистой стороне холма. Я испытывал умеренное онемение. Дон Хуан предупредил меня не закрывать глаза. Я начал слушать и мог различить посвистывание птиц, шелест листьев от ветра, жужжание насекомых. Когда я поместил все свое внимание в эти звуки, я мог действительно разобрать четыре разных типа посвистывания птиц. Я мог различить медленные или быстрые скорости ветра; я мог также слышать различный шелест трех типов листьев. Жужжание насекомых было поразительным. Их было так много, что я не мог сосчитать их или правильно разделить их.

Я был погружен в необычный мир звуков, которого никогда не было в моей жизни. Я начал скользить вправо. Дон Хуан сделал движение, чтобы остановить меня, но я сам уже сдержал себя. Я выпрямился и сел прямо снова. Дон Хуан передвинул мое тело, пока не подпер меня в щели каменной стены. Он расчистил мелкие камни из-под моих ног и уложил затылок моей головы на камень.