Отдельное требование

Они мне руки хвать — и за спину. Я вывернулся, одному дал. Тогда они меня били, потом обшарили и взбесились, что больше взять нечего. А под конец ногой... в низ живота... за то, что фашистами обозвал. «Чтобы, — говорят, — к девкам поменьше шлялся...»

Парня сотрясло сухое рыдание.

— Я света не взвидел! «Что же, — думаю, — так они и уйдут? Так и все? Нет, — думаю, — я вам устрою! Я тебе в эту ногу, чтоб ты больше никогда...» Бандиты они! Негодяи!

— Бандиты и есть. Ковров — тот, что раненый, — начинающий, а второй — из тех, что в старых романах называется «беглый каторжник».

У Савелова по-детски округлились губы.

В дверь неслышно вошел Нефедов и, незамеченный, сел за крайний стол.

— Так я и чувствовал, — ошеломленно прошептал Савелов, а подбородок его уже заносчиво полз вверх. — Чего смотрите? Думаете, испугался?

Стрепетову стало смешно.

— Чего же ради тогда пришел? — подковырнул он.

Но Савелов не завелся. Он вдруг стал очень серьезным и будто разом повзрослел.

— Почему пришел... — помолчав, сказал он. — Как бы вам объяснить? Когда он сегодня на меня смотрел... Нет, я не испугался. Но я понял одну вещь. Вот он меня избил, я в него выстрелил. Теперь он меня будет караулить. Мне теперь всегда с пистолетом в кармане надо. И следующий раз в ногу целиться не придется... если жизнь дорога. Какая-то цепь потянулась, и на конце у нее что-то страшное. До чего я дойду! Вы не понимаете?

— Нет, я понятливый.

«Ах ты голова, голова!..»

Тихонько подошел Нефедов, взял пистолет, играя, подкидывая на ладони обойму.

— Аккуратный пистолетик, — сказал он привычно, как о зажигалке или помазке для бритья.

Савелов при появлении постороннего съежился, на лоб легла тень.

— Что же мне теперь? — спросил он Стрепетова.

— Тебе-то? — отозвался Нефедов. — Придется тебе, братец, недельку перебиться, дома не ночевать. Мы пока Ваську Хромова изловим, да и на Коврова кое-что наклевывается. Есть где ночевать?

— А... потом?

— Ну... оружие ты сдал добровольно, значит, незаконное хранение отпадает...

Стрепетов счел нужным вмешаться.

— Суд, конечно, будет. Но, учитывая все обстоятельства... Надеюсь, что твоей девушке передачи носить не придется...

— Считаете, превышение пределов необходимой обороны? — задумчиво спросил Нефедов.

— Конечно, Андрей Егорович.

— С этим пределом путаницы много. Вот был случай: у женщины на улице сумочку вырвали, а рядом гулял ее муж с овчаркой. Ученая была собачка, все честь по чести. Женщина в крик, вор бежать, собака рвется следом. И что вы думаете? Хозяин ее привязал к забору, а сам вместо собаки ударился вора ловить. Ну и не догнал, конечно. Его потом спрашивают: «Что же вы собаку не спустили?» — «Да она, — говорит, — покусать могла сильно, а я потом отвечай!»

— Одно дело собака, другое — пистолет.

— Оно так. Да ведь если б он стрелял до того, как часы снимали, было бы превышение? Нет? А раз потом — значит, уже превышение?

Начался профессиональный спор. Сыпались юридические термины, казусы, прецеденты...

О Савелове почти забыли. Он сидел, обмякнув, переводя соловые глаза с одного на другого. Им овладевала блаженная, счастливая усталость...