Отдельный 31-й пехотный

— Да, конечно. Что такое? — прихожу в себя, снова чувствуя реальность вокруг. Мы стоим у входа в один из полигонов ЕИВ Академии. Морозное утро, изо рта у меня вырываются облачка пара, откуда-то доносятся звуки выстрелов и грохот молнии, в воздухе ощутимо попахивает озоном.

— Раз уж вы здесь — может составите нам компанию? — спрашивает Игорь: — потому что если Борис Сергеевич выиграет пари, то Роман потом сразу в больницу отправится…

— Чушь! — задирает голову Роман: — никакое пари он не выиграет! Я смогу отразить пулю в полете, я уже не раз такое проделывал!

— Доброе утро, господа. — к нам подходят еще двое из вчерашней компании, Андрей и Борис. С ними вместе — двое девушек в таких знакомых мне шинелях! Валькирии!

— Рад видеть всех в прежнем составе, хотя повод и не такой радостный, — поправляет свои очки Борис и сухо представляет своих спутниц: — это целительницы из корпуса валькирий, расквартированного в столичном гарнизоне. Для того, чтобы руку вам вылечить, Роман.

— Полагаю это лишнее. — фыркает Роман: — барышни, вас побеспокоили совершенно зря.

— И тем не менее, уважаемый Роман, помощь целителей не повредит… — так же сухо продолжил Борис: — вдруг кого-то еще пулей зацепит? Это Марта, а это — Вероника.

— Доброе утро, господа. — кивает нам старшая валькирия и ее глаза останавливаются на мне: — Владимир Григорьевич! Как вам столица?

— Прекрасно. Прекрасно. Грех жаловаться. — отвечаю я. Надо же, и валькирии меня тут знают, быстро же слухи в столице расходятся.

— Что же. Все же предлагаю сторонам отказаться от этого глупого пари и отправится в ресторан праздновать примирение. Я даже заказал нам столик в «Шевалье» к четырем часам. — говорит корнет: — полноте вам, господа. Роман, Борис?

— Если Роман Теодорович возьмет назад свои слова о том, что я труса праздную, то я готов к примирению. — наклоняет голову молодой человек в очках. Я же в свою очередь вспоминаю, что «Шевалье» — один из самых дорогих ресторанов в столице и мысленно заношу всю четверку в категорию «золотой молодежи». Не все могут позволить себе насладится французской кухней в ресторане при шикарном отеле, с настоящими французскими поварами, да там даже официанты и те французы. В то же время Игорь, который так легко заказал столик в «Шевалье» — корнет. Щегол, если по армейским меркам. Откуда деньги? Конечно же — знатный и богатый род, что тут гадать.

— Относительно Бориса Сергеевича я могу сказать, что если он сейчас себя в руки не возьмет и в меня не выстрелит — то я буду считать его не только трусом, но и педантом! — складывает руки на груди Роман: — хотя он может признать мою правоту и мы пойдем в ресторан. Пожалуй, сегодня я в настроении заказать что-нибудь эдакое. Надоели почки в мадере.

— Вот видите… — разводит руками Игорь, обращаясь не то ко мне, не то к валькириям, которые стоят тут же, серьезные и сосредоточенные. Видеть знакомые шинели с высокими шапками и аксельбантами на плече, спокойные и красивые лица валькирий — мне почему-то очень приятно. Как будто чем-то родным, домашним повеяло. Где там Цветкова? Она должна была в столицу прибыть раньше, все же мы с Мещерской следующим поездом отправились… надо бы поинтересоваться, что она делает и как у нее дела…

— В таком случае предлагаю пройти на полигон. — заключает Борис и мы следуем за ним. Его приятель Андрей — несет на плече здоровенный кофр с чем-то очень длинным. Вслед за нами идут и валькирии.

Наконец мы проходим на песчаную площадку, обнесенную терриконами земли со всех сторон, деревянная табличка у входа гласит что это «Испытательная площадка номер четыре». Внутри — словно выемка в земле, расчищена площадка, земля выброшена по периметру, так, что мы словно стоим в среднего размера овраге, и только правильные углы и линии выдают искусственность этого сооружения. Валькирии — остаются у входа, они обмениваются какими-то незначительными фразами и встают там, рядом с деревянными столами и табличкой. Андрей кладет свой длинный кофр на стол и расстегивает ремни, открывает его, выставив на общее обозрение длинную винтовку с ореховым прикладом и ложей, с матово поблескивающим воронёным стволом. Рядом с винтовкой, на мягком ложе кофра — пять желтых, длинных цилиндров. Патроны.

Роман тем временем — снимает шинель и китель, оставшись в белой исподней рубашке, несколько раз взмахивает руками, разминаясь. Подпрыгивает на месте, крутит шеей.

Бледный как смерть Борис — снимает пальто и берет в руки винтовку, его руки дрожат. Роман тем временем выходит в центр площадки и смотрит вверх, улыбаясь. Разводит руками.

— Я готов, господа! — кричит он: — давайте же закончим с этим!

— Вы понимаете, Роман Теодорович, что у вас атакующая магия, а не защитная? — еще раз уточняет Игорь, встав рядом со мной, сложив руки у рта рупором и повысив голос: — это просто невозможно! Даже если вы каким-то способом разрежете пулю — вы все равно не сможете ее отразить! Она полетит по инерции и в результате в вас просто будет две дырки вместо одной!