Отдельный батальон

Колотило конкретно. Термин есть? Трясучка… Ага. Тремор. Пришёл к подъеду, в котором на втором этаже занимал четырёхкомнатную квартиру комиссар Дмитрий Георгиевич Федичкин, Брехт чуть не в пять часов. Глянул на хронометр производства Карла Фаберже и пошёл прочь. Только засветиться, здесь не хватало. Владивосток 32-го года резко отличается от Москвы, скажем, восемнадцатого следующего века, до короновируса. Он практически пустой днём. Люди работают. Дети учатся, совсем маленькие сидят дома или в яслях. Да и погода слякотной осени, и пронизывающий ветер не располагают к романтическим прогулкам по улице Ленинская, как впрочем, и по любой другой. Если прохожие и попадались Брехту навстречу, то быстрым шагом проносились мимо по своим делам. Поняв, какую глупость сморозил, выйдя заранее, Иван Яковлевич уже было повернул назад, и тут увидел антикварный магазин. После стрельбы в Хабаровске заходить не очень и хотелось, но это хороший способ провести эти полчаса в тепле и сухости, а не на ледяном ветру и кидаемой в лицо мороси.

Звякнул колокольчик на входе. Брехт спустился на несколько ступенек вниз. Это видимо традиция такая – открывать антикварные магазины в полуподвальных и подвальных этажах. Хотя, смысл и правда есть. Так легче защищать своё добро. Если нет больших окон, то проникнуть в магазин будет не просто.

В магазине пахло временем. Лёгкий запах тлена. Ещё химией. Ну, да, все эти столовые приборы люди несут в разной степени коррозии и их нужно превратить в сверкающие и просящие, чтобы их купили вещи. Еврей. Продавец был типичным представителем. Кто бы сомневался. И тоже, если предложишь золото, позовёт уголовников?

– Чем могу…

Лёгкий поклон. А ведь Брехт в затрапезной одежде. Рожа чисто выбритая выдаёт. Прокол, нужно было не бриться перед делом пару дней. Ощетиниться. Что-то нужно говорить и привлечь к себе внимание. Будет небольшое алиби. Типа, по магазинам ходил.

– У вас есть настольные часы хорошие. – Такая мечта детства. Смотрел в кино, в особняках всяких графских, стоят, мелодично с настенными или напольными перезваниваясь. Красиво всякие ангелочки золотые циферблат обнимают. Надо себе такие. Хоть будет «кровавой гебне» что описывать.

– А вот, молодой человек, посмотрите, – товарищ (Мойша, наверное) ткнул пальцем в ряд именно таких часов на дальней торцевой полке над прилавком.

Красота. А в самом центре вообще именно то, что себе и представлял. Под них и камин просится. Такие должны стоять не на столе, а на каминной полке.

– Вот эти у вас сколько стоят? – ткнул в них пальцем.

– О, молодой человек выбрал лучшие. Две тысячи рублей, – довольно улыбнулся продавец (Пусть будет всё же Мойша).

– Дорогой, Мойша, я молодой, а не глупый. Пятьсот.

– Я – Абрам Израилевич Перетц. Но это не важно. Вы ослышались, молодой человек, я сказал тысяча девятьсот рублей новыми.

– Точно ослышался, вы сказали пятьсот семьдесят?

Через полчаса довольный Брехт покидал уют комиссионного магазина. С часами, завёрнутыми во что-то напоминающее портянку. Пожалел на упаковку Абрам – Мойша.

Брехт торговался яростно и продавец должен его запомнить. Покинул он магазин без десяти шесть и быстрым шагом двинулся к дому с будущим трупом в подъезде. Дошёл, запыхавшись, и глянул на произведение товарища Фаберже. Без трёх минут шесть. Замечательно, через пять – десять минут должны машина привезти тушку комиссара третьего ранга Федичкина. Ждём вас с нетерпением Дмитрий Георгиевич.

И ни какого тремора.

Глава 23

Событие шестьдесят седьмое

Если бы я работал в морге, то каждый день на работе начинал бы с гангстерской фразы: «Ты труп, приятель. Труп, мать твою. Запомни мои слова».

Окей Гугл, как избавиться от трупа?

Меер Абрамович Трилиссер 27 октября 1929 года был снят со всех постов на Лубянке за открытое выступление против Генриха Ягоды, который в тот день был назначен первым заместителем председателя ОГПУ Вячеслава Менжинского, а в связи с болезнью последнего – фактически руководителем органов госбезопасности. Сотрудникам ОГПУ было разъяснено, что Трилиссер нарушил партийную дисциплину, поскольку «затеял склоку» внутри этой важной организации и поставил под сомнение авторитет ЦК ВКП(б).

После этого он больше года был, можно сказать, безработным. Наконец в декабре 1930 года его неожиданно вызвали в Кремль, к Сталину. Обращаясь к чекисту, тот сказал:

– Товарищ Трилиссер, мы решили дать вам новое поручение. Необходимо усилить работу органов нашей Рабоче-крестьянской инспекции. Как вы знаете, мне далеко не безразлична эта работа. Вы, конечно, помните, что с марта 1919 года до апреля 1922 года наркомом РКИ был товарищ Сталин. Если не возражаете, то я сейчас расскажу вам, что именно необходимо там делать в первую очередь…