Отдельный

А на запястье тикают
Тарковского часы.

В 1989 году мы с Липкиным, вернувшись из Америки (участвовали в Ахматовских чтениях в Бостоне), узнали, что Тарковского не стало на земле, которая “прозрачнее стекла”. Каждое лето мы живем в новом корпусе дома творчества “Переделкино”, и в каждое 25 июня приношу на могилу, что совсем рядом с Пастернаком и Корнеем Ивановичем, половину цветов, подаренных мне накануне (чаще всего — сезонные пионы).

Наша дружба была короткой, но отдельной. И я (иногда меня кто-нибудь подбрасывает на своей машине до кладбища) прихожу к Тарковскому отдельно от всех, с утра пораньше, с одними и теми же словами:

— Здравствуйте, дорогой Арсений Александрович! Мои “часы” барахлят, но, видите, я все живу и живу, а ваши — и я привычным жестом переворачиваю руку и прижимаю золотистые часы к земле — идут исправно, слышите, как они тихонечко тикают?

20 декабря 1995 — 10 января 1996

    — А я сижу на тучке,

    Здесь дивные места,
    Да жалко — нету ручки
    Для синего листа.

    — Но раз меня ты слышишь,

    Пришлю я сизаря,
    Крылом его напишешь
    Про дивные края.

    — Живу я на воздусях,

    Где всё, как мир, старо,
    Пришли мне лучше с гуся
    Державина перо.

    — Про этот мир, Арсений,

    Все сказано, а твой
    В прекрасном остраненье
    От плоти мировой.

    — И здесь ранжир устойчив

    Не плоти, так души…
    Грущу о звёздах ночи, —
    Как вспомню — хороши!

    — Неужто нет в пределе

    Твоём цариц ночей?
    Скажи, а в бренном теле
    Наш дух звезды ярчей?

    — Дух светится незримо.

    Слова имеют вес,
А ты неизлечима
От шелухи словес.

— Спрошу тебя попроще,

Однако не грубя:
Там, где Господни рощи,
Кем чувствуешь себя?

— И здесь, под райской сенью,

Я убедиться мог,
Что я, Его творенье, —
Царь, червь, и раб, и Бог.

— И звездочёт! И вправе

Был вывезти в гробу
Свою, в стальной оправе,
Подзорную трубу.

— Без груза здесь удобней,

Да я и не ропщу,
О звёздах, как сегодня,
Я изредка грущу.

— Но лишь звезда о крышу

Споткнётся в тишине,
Во сне тебя я слышу.

— И я тебя — во сне.

1999