Отдохнем по-взрослому

Да, надо было что-то делать. И срочно. Что именно, я понял, когда оглянулся и увидел то, что увидел.

Впрочем, на самом деле, увидел я это гораздо раньше, еще когда мы поднимались на смотровую площадку. И Жанна увидела. Но так же, как я, не придала особого значения тому, что встретилось нам на пути. Ну, то есть нет, придала, конечно, но совсем не в том смысле, в каком стоило. Да и я, признаюсь честно, сообразил об этом только сейчас, совершенно случайно вспомнив некоторые обычаи и традиции. Те самые, что хоть и считаются местными, но, тем не менее, для нас, пришлых, тоже подходят. Очень даже подходят. Как нельзя лучше.

«Ну что ж, дело за малым. Всего-то пара десятков шагов и…»

В двадцати шагах от нас в окружении цветущих смоковниц приютилось небольшое подсвеченное фонарями строение. Действительно небольшое, метров примерно пять на десять и высотой от трех до пяти. Состоящее из четырех ровных стен и плоской кровли с квадратным возвышением посередине, плавно переходящим в купол. Усеченную полусферу, увенчанную крестом. Прямым четырехконечным крестом симметричной формы.

Короче говоря, это была типичная православная часовенка, весьма характерная для этих мест. И хотя она отличалась от аналогичной, скажем, москонской (у нас и кресты все о восьми концах, и материал стен другой, и еще кое-что по мелочи), но, тем не менее, это была именно часовня. Однако сама по себе она меня не интересовала, да и внутрь заходить я не собирался. Мое внимание привлекло иное. То, что располагалось за невысокой оградкой, слева от культового сооружения.

– Пойдем? – кивнул я жене, указывая взглядом на строение с крестом.

– Зачем? – удивилась она.

– Увидишь.

Я взял Жанну за локоток и повел к зданию. Заинтригованная супруга сопротивляться не стала, и потому уже секунд через пятнадцать-двадцать мы очутились в аккуратном, вымощенном известняковыми плитами дворике. Том самом дворике, что и был основным элементом моего «хитрого» плана. Впрочем, вру. Основным элементом был всё же не он, а растущее посреди двора дерево. Обыкновенное миртовое дерево. Правда, довольно высокое, в несколько раз выше, чем у нас, на Москонии, где, как известно, мирт больше похож на кустарник. И хотя для синеговских граждан непривычные размеры привычного растения могли показаться в диковинку, цель моя заключалась не в том, чтобы поразить жену необычным зрелищем. Задумка моя состояла в другом. Совершенно в другом.

Насколько мне помнилось, именно мирт многие, в том числе, местные обитатели, почитали древом семейным, символом вечной любви и супружеской верности. А еще ему вменяли в обязанность (по крайней мере, здесь, на Купоросе) служить своеобразным «почтальоном», передающим на самый, так сказать, «верх» пожелания страждущих. Тех, кто жаждал или обрести наконец свою половинку, или же просто воплотить в жизнь какую-нибудь мечту. Какую именно? О-о, здесь всё зависело лишь от фантазии просителя. Ну и, конечно же, от собственной веры в возможность ее, хм, реализации.

Сама «технология подачи прошений» была примитивна донельзя. Надо было просто перенести свои самые сокровенные мысли на бумажный носитель, потом свернуть листок в трубочку и прицепить на дерево в надежде, что рано или поздно «высшие силы» прочтут письмо и обязательно (ну как же без этого) на него откликнутся. Каким образом? Да самым обыкновенным: муж-алкоголик неожиданно перестанет пить, жена-гулена внезапно вернется в лоно семьи и станет образцовой матерью и подругой, теща перестанет сверлить зятя, а свекровь – невестку. Кто-то обретет домашний очаг, кто-то превратит его в крепость, а кто-то… кто-то вдруг просто поймет, что без детей в доме и семья не семья. Такие, понимаешь, пироги…

Всё это я без затей выложил своей благоверной, сопроводив рассказ неким туманным намеком. И, судя по ее загоревшимся глазам, намек она поняла. Поняла и тут же принялась искать, чем и на чём написать послание.

Всё, что нужно, нашлось на небольшом каменном столике, расположенном возле часовни. И стилус, и сложенные стопкой квадратики плотной бумаги с маленькими крючочками, необходимыми, по всей видимости, для того, чтобы цепляться за ветки.

– Только ты не подглядывай, – попросила Жанна, прикрыв рукой бумажный листочек.

– Не буду, – улыбнулся я, отворачиваясь. Подглядывать и впрямь было ни к чему, поскольку я точно знал, что именно она напишет. То есть был абсолютно уверен в том, что знаю. Ведь последние несколько лет она, кажется, только об этом и думала, полагая, что ее туповатый муж ни о чем не догадывается. О чем конкретно? Да о том, что, на самом деле, мы пока еще не семья. Точнее, не совсем семья. Нас ведь всего лишь двое. Только двое. Пока.

– Как бы мне ее наверх прицепить? – задумчиво произнесла жена спустя полминуты, сворачивая записку с поручением для «высших сил».

– Элементарно, – отозвался я, подтаскивая к дереву специально предназначенную для этих целей стремянку. Жанна благодарно кивнула и, забравшись по лесенке на самый верх, аккуратно прикрепила «письмо» к одной из веток. Спустившись затем вниз, она вопросительно посмотрела на меня: