Отдохни, Господи, ты устал...

Пометьте еще: никакого бога не было.

Еще тогда, в детстве, для меня открылось множество простейших закономерностей, которые в дальнейшем позволяли мне умственно справляться со всем, что люди называют

«чудом» или «феноменом». Вы видите, как полицейский насилует вашу мать, оставшуюся

без мужа. Это просто супруга предпочла унынию перманентный алкоголизм и беспробудное

веселье. Никакого беззакония.

Вы видите, как дождь заливает могилу дедушки. Нет, там сверху никого не оплакивают. Это

просто атмосферные осадки, выпадающие из облаков в конкретный момент времени, идут

сами по себе. Никакого кармического механизма.

Человеку чужды сострадание и милосердие. Два красивых слова, которыми можно

бравировать при любом удобном случае.

И так, событие за событием, ты встречаешь человека, который доводит тебя до безумия.

Ничто ни ломает так, как обсессия. Поток воспоминаний о человеке, угодившим формой и

содержанием. Удачная комбинация бюста и интеллекта. Почему мы не влюбляемся в наших

родителей? Они никогда не будут теми, кто нравится нам с первого взгляда. Люди, которые

вынуждены наказывать нас собой. Их можно жалеть или уважать. Принимать, как факт, неминуемое покровительство. А вы не любите, когда вам указывают.

Пометьте на полях: проверить садистов на предмет пристрастия к инцесту.

Человек – мощнейший генератор абстинентного синдрома.

Элизабет Торндайк. Девушка, которую я убил. Задушил, пытаясь доставить ей

незабываемое удовольствие.

Пометка: сексуальная асфиксия (см. также аутоасфиксиофилия, церебральная гипоксия) -

отличный способ кончить в небытие.

Хотите знать, как это произошло? Я подложил под удавку мягкую тонкую прокладку, сделанную из поролона, чтобы не повредить идеальную накаратовую кожу. Петля обвивала

хрупкую шею так, что давление оказывалось на сонные артерии для достижения

идеального «скарфинга» - сложных оргазмических ощущений, напрямую зависящих от

пережатия тех самых артерий. Ее руки были крепко связаны веревкой и сведены около

копчика. При этом она лежала на спине, и все ее горячие отверстия находились в

свободном доступе. Я драл ее так, как никогда. В порыве невиданной страсти я усилил

давление на шею собственной рукой, и последними мощными толчками вливал в нее

океаны спермы, накопившейся во мне за долгое время одинокого существования. Я не

смотрел ей в глаза. Никогда. Тяжелый взгляд Элизабет полнился презрением, отвращением, брезгливостью к тому, кто ее порол, или просто сидел напротив в дешевой

кофейне за углом.

Не забудьте пометить: ощущая себя червем, ты замечаешь, как осознание перспективы

приходит само собой.

И еще: я не хотел ее убивать.

Мне не хотелось плакать или наказывать себя плетьми, сдаваться копам или

исповедоваться. Все, что мне нужно было – выкинуть тело и пожалеть себя, оставшегося в

той же клетке, только без компании. Утешить новой записью в дневнике, такой необычной, волнующей заметкой. Я взял ручку и все, что я ощущал, оказалось на одном листе: Ты не чувствуешь себя сверхчеловеком, когда убиваешь.

Это всего лишь остановка жизнедеятельности чужого организма.

Незапланированное расставание с идеальным наркотиком.

Меня ждет восхитительная ломка.

Я рад, что она никому не достанется. Я был последним. Самым последним.

Я затрахал ее до смерти.

Почему я действовал, как самый настоящий хладнокровный сукин сын? Я ведь думал, что

сплю…

Обоснование предварительного диагноза

На основании анамнеза жизни пациента, анамнеза заболевания и психического статуса

выставляется предварительный диагноз: пациент совершенно здоров.

Под кожей

- Со временем я понял, что мой отец, Элизабет, мать – они все под моей кожей.

Закрываешь глаза, и они оживают. Я мог контролировать наши встречи.

- А сейчас не можете?

- Могу. И вы даже не представляете, что творится в моей голове, доктор. Осознанные

сновидения – это все, что остается у человека, способного управлять своим сном. Я

отличаю реальность от дремоты, но не нахожу причин оставаться здесь, получая желаемое

на просторах временного забвения. Секунды за чертой воображаемого я провожу в записях, в осмыслении ненужности объективного. Чем дольше я бодрствую – тем сильнее желание

прикончить себя.

- И отказаться от встреч с близкими?

- Я не держусь за воображаемых мертвецов, доктор. Пометьте там у себя: мне глубоко

безразличен каждый из тех, кто отпечатался на моей памяти. Даже вы. Посмотрите на себя.

Зачем вы мне помогаете? И помощь ли это?

- А вы как считаете?

- Отвечайте на мой вопрос. Я вменяем. И скоро меня приговорят к смертной казни. Мы оба

это знаем.

- Я считаю, что наша беседа – необходимая процедура, которая может стать помощью, а в

крайнем случае – вашим спасением.

- Да, вы объявите меня невменяемым и превратите в подопытную крысу. Навесите на меня