Отдушина

Однажды, недели через две после приезда Дмитрия Павловича, к ней заглянула Аннушка – сорокалетняя балаболка, жившая на противоположном конце деревни. Зашла, якобы за лавровым листом, но осталась посплетничать. Доктор в это время сидел на мансарде и барабанил на машинке, Тамара Михайловна чистила печь. Аннушка шепотом принялась подталкивать подругу к откровенному разговору.

– А ко мне тут твой дачник заходил.

– Зачем?

– Ну, не знаю. Водички попросил попить. Мол, идет из лесу, устал… Я его в избу пригласила. Поболтали. Культурный мужчина. Не то, что наши – кроме мата и «дай выпить» ничего не услышишь. Обещал еще зайти…

– Зачем? – вновь переспросила насторожившаяся Тамара Михайловна.

– Да так, навестить… А ты никак ревнуешь? У тебя с ним отношения что ли? Так ты скажи, не стесняйся.

– Какая разница? – с раздражением отмахнулась хозяйка, – человек отдыхать приехал, вот и все отношения.

– Ой, Том… Да я же все вижу, – перекосилась в улыбке толстая разведчица, – а ты-то как ему?

Тамара Михайловна хотела было осадить Аннушку без намеков, но внезапно за стенкой раздался какой-то загробный каркающий смех, перешедший в протяжный демонический стон. Если б здесь был доктор Ватсон, он подметил бы, что так кричит выпь на болотах. Или воет собака Баскервиллей.

Женщины переглянулись.

– Чего это? – испуганно прошептала Аннушка и перекрестилась.

– Дмитрий Павлович, – так же шепотом ответила Тамара Михайловна, – может, ему плохо?

Она вытерла руки о передник и бросилась на мансарду. Аннушка осталась в комнате.

Доктор сидел над машинкой, как ни в чем не бывало и, улыбаясь, читал написанный им текст.

– Дмитрий Павлович, что-то случилось?

– Нет, нет, все в порядке.

– Вы сейчас…, – Тамара Михайловна подобрала нужное слово, – так смеялись. Страшно…

– Серьезно? – сложил брови домиком гость, – я даже и внимания не обратил. А что, действительно, страшно?

– Я думала, вам плохо…

– Извините, ради Бога, Тамара Михайловна. У меня это случается иногда.

Слишком плотно вхожу в шкуру своего героя. Эмоции захлестывают. Не обращайте внимания… Главное, из образа обратно выйти.

Дмитрий Павлович вновь вытянул губы в своей уютной улыбке.

– Может, водички хотите? – предложила хозяйка.

– Нет, благодарю… Я постараюсь вас больше не пугать.

Он снова склонился над машинкой. Тамара Михайловна вернулась в комнату.

– Ну, что там?

– Это он книжку свою пишет. Говорит, в образ вошел, – успокоила хозяйка гостью… Мол, бывает у него такое.

– Да? – недоверчиво посмотрела на подругу Аннушка, – а сам с собой он не разговаривает, случайно?

– Не замечала.

Аннушка поднялась и поплотнее прикрыла дверь.

– А, по-моему, он странный какой-то. Я тебе не хотела говорить, но уж раз такое дело…

Соседка осторожно покосилась на стену мансарды и едва слышно рассказала.

– Третьего дня мой Рыжик домой не вернулся. Обычно к вечеру он к своему блюдцу с молоком как штык, хоть часы сверяй… Я затревожилась. Слышала, у нас волки объявились. Котов таскают гулящих. Я до часа ночи ждала, потом не выдержала, решила ко Мсте сходить, покликать. Он, бывает, на берегу кротов ловит. Взяла фонарь, пошла. Кличу, кличу, нет Рыжика. А луна яркая, небо чистое, все и без фонаря видно. Подхожу к обрыву, знаешь, который напротив старой конюшни, и вижу твоего постояльца! Я хотела, было, поздороваться, и тут замечаю, он как-то руками странно водит. Словно колдует! Вот так.

Аннушка, выпучив глаза и раскорячив пальцы, разогнала воздух круговыми движениями.

– Да тебе не померещилось ли? – изумилась Тамара Михайловна.

– Я его, как тебя сейчас вижу! Стоит, на луну таращится, руками крутит и какую-то абракадабру шепчет! Я тихонько на дорожку, и бегом домой… Рыжик, кстати, до сих пор не вернулся.

– При чем здесь твой Рыжик и Дмитрий Павлович?

– А при том… Не он ли его?

– Что?

– Съел!

– Тьфу ты, типун тебе на язык… Мелешь всякую чепуху!

Тамара Михайловна вновь принялась за печь.

– Ты погоди, – не успокаивалась Аннушка, – у нас в деревне бобыль жил. Сейчас то уж помер. Мне хоть и было семь годков, но я все помню. Вот он запирался в доме и так же, как твой дачник каркал и выл. Сама слышала. И глаза у него тоже зеленые были. А по ночам в лес уходил. В сторону болот. Так вот мать говорила, что он самый настоящий ведьмак. С пропавшей купеческой дочкой дружбу водил. Его вся деревня боялась… И кошки пропадали!

– К чему это ты клонишь?

– А не ведьмак ли твой Дмитрий Павлович?

– Перестань пугать, – отмахнулась хозяйка, – он приличный человек, культурный. Врач, в конце концов.

– А что, культурный и приличный человек не может быть ведьмаком? Это он на людях приличный. А в душу не заглянешь. Обратно, какой нормальный человек просто так, за даром, пишет книжки? Вдруг это заговоры тайные?

– Да какой еще ведьмак? Он же добрый. Мне помогает, людей бесплатно лечит. А книжки для него отдушина.

– Еще неизвестно, что там за отдушина. Ты его всего две недели знаешь. А целиком хороших людей не бывает. Если в чем-то он добрый, значит, в другом – злой. Это я тебе точно говорю. И сердцем чую, нечистое здесь дело. Нечистое.