Отдых на свежем воздухе

Честно говоря, Оливио подозревал, что Манзони выбрал его в ученики не потому, что он особенный, а из-за его тяжелого прошлого. Уже знал, что его наставник – посвященный Матери, и обладает способностью к духовному утешению. По уставу, кадеты и младшие паладины обязаны исповедаться своим наставникам. Оливио не знал, как это у других, но с Джудо это была не исповедь в обычном ее виде, а скорее разговор по душам. Оливио так и не рассказал ему никаких подробностей, кроме того, что учился в гардемаринской школе и там ему пришлось очень несладко, и что отец его сильно обидел. Но наставник, похоже, и без его откровений обо всем (о многом – так уж точно) догадался.

– А тебе наставника определили? – в свою очередь спросил Оливио. Жоан, разворачивая один из оставшихся на кровати свертков, сказал:

– Конечно. Повезло – меня решил взять Андреа Кавалли. Он крутой, и при том нестрогий, ну по крайней мере мне так дедуля говорил.

В свертке оказался шерстяной полосатый плед с бахромой, сотканный из рыхлых, пушистых нитей. Жоан аккуратно сложил его и положил в ногах кровати:

– А ты почему в паладины решил податься?

Оливио не хотел распространяться на эту тему, но Жоан ему понравился – своей открытостью, непосредственностью, и вообще, похоже, что человек он хороший. И Оливио признался, впрочем, не раскрывая всей правды:

– Я из дому сбежал. Папаша хотел меня во флот, а я туда совсем не хотел… и когда я наотрез отказался, он меня наследства лишил. Ну, я плюнул и сделал ноги. Сначала просто сбежать куда подальше хотел, в армию там завербоваться или даже в Кампо Саваджо свалить... А потом подумал – а чем Корпус хуже? Даже лучше. Вот и…

– И тебя не смущает даже то, что обеты придется давать и трахаться нельзя? – удивился Жоан.

Оливио пожал плечами:

– Ну... да не особенно. Как-нибудь проживу и без, хм, траханья. Паладинство все-таки – занятие достойное, лучше, чем в армии лямку тянуть или в Кампо Саваджо со всяким сбродом болтаться.

– Уважаю, – сказал Жоан. И вздохнул. – Мне вот, как подумаю, что трахаться нельзя, так тошно становится… Люблю я это дело, эх… да куда уж теперь деваться-то…

Он развернул последний сверток, слез с кровати и подошел к Оливио:

– Угощайся. Вроде как за знакомство, что ли. Вообще-то положено выпить, но нечего.

Оливио вынул из коробочки инжирно-ореховую конфету и сунул в рот:

– Спасибо, вкусно. Мне-то отблагодарить нечем…

Жоан тоже запихал в рот конфету:

– А тебе и не надо, ты ж тут уже был, когда я пришел. Это новенькие вроде как выставляться должны, по обычаю. Хе, ты знаешь, а ведь ты, получается, старший будешь, даже если среди кадетов будет кто-то старше тебя по возрасту. То есть в Корпусе, конечно, среди кадетов старшего никогда не назначают, но традиция такая, что ты вроде как сержантом над нами будешь.

– Вот уж чего никогда не хотел, – усмехнулся Оливио. – Ерунда какая. Слушай… а ты столицу хорошо знаешь? Ты сказал, что ты тут месяц жил.

– Ну, как… центральные кварталы кое-как изучил, а что?

– Да так, может, покажешь мне тут хоть что-нибудь, а то я так и не удосужился до сих пор город посмотреть. Одному как-то скучно было…

Жоан кивнул:

– Понимаю. Ну, давай завтра пойдем прогуляемся, посмотрим. Погода вроде хорошая должна быть.

На следующий день после завтрака оба кадета отправились в город. Жоан, хоть и сказал, что «кое-как» изучил центр, но оказалось, что знал он центральную часть города довольно неплохо, а главное, благодаря ему Оливио наконец нашел пристойную тратторию, где можно было заказать плайясольские блюда и при этом уложиться в пару реалов. Собственно, это была траттория «Драконий клык», и оказалось, что это вообще излюбленное место паладинов и магов. Спагетти карбонара там были вполне достойными и стоили всего полреала, с пивом и овощной закуской на выбор. Сам Жоан, как понял Оливио, тоже не имел возможности сорить деньгами, хотя ему, по всей видимости, не доведется обходиться только одним маленьким кадетским жалованьем в четыреста двадцать реалов в месяц на всё про всё.

Когда они, нагулявшиеся и чуть набравшиеся, вернулись в казармы, в кадетской спальне было уже два новичка – худощавый среднего роста мартиниканец с татуировками на лице и гребнем черных волос, заплетенных в замысловатую косичку, и очень аристократичного вида юноша, невысокий, но широкоплечий и синеглазый кесталец, каковым он, несомненно, являлся, судя по его чертам и смуглой коже. Присмотревшись к нему, Оливио узнал отпрыска Сальваро и очень удивился. Даже не поверил сначала собственным глазам, но паренек, скромно улыбнувшись, отвесил легкий поклон и представился:

– Робертино Сальваро, к вашим услугам.

Оливио ответил тем же поклоном:

– Оливио Альбино.

Жоан с восхищением уставился на Робертино:

– Ух ты, не может быть!!! Чего это Сальваро – и вдруг в Корпус?

Робертино пожал плечами:

– Так получилось.

– А, какая, в сущности, разница, чего, – махнул рукой Жоан. – Будем знакомы. Я – Жоан Дельгадо.

Мартиниканец тоже представился:

– Эннио Тоноак, – и протянул руку Жоану. – Рад познакомиться с сыном рода Дельгадо.