Отечества умножить славу… Биография М. В. Ломоносова

1754 – Русскую грамматику. В том же году написал он Русскую историю до кончины Ярослава и кончил мозаическую картину Полтавского сражения.

1755 – Похвальное слово императору Петру Великому.

1756 – Слово о происхождении света.

1757 – Слово о рождении металлов.

1758 – Собрание сочинений.

1759 – Рассуждение о большой точности морского пути.

1760 – Две песни героической, поэму "Петр Великий" и краткий Русский летописец.

1761 – Наблюдения над прохождением Венеры и рассуждение о разных предметах государственного управления.

1762 – Проект о возможности от о. Шпицбергена проехать по Северному океану в Восточное море.

1763 – Металлургия.

1764 – Трагедии "Демофонт" и "Тамира и Селим".

1765 – 4 апреля скончался»[122].

Большинство публикаций о Ломоносове описывают различные стороны его деятельности, авторы стараются подчеркнуть и проиллюстрировать многосторонность личности ученого, его заслуги в самых разных областях, не только в химии и физике.

Целый ряд публикаций посвящен достижениям Ломоносова-поэта и реформатора русского языка. Вот пример такого рода публикации – из журнала «Вестник Европы» 1822 г. Автор Василий Перевощиков[123]. Он пишет, что Ломоносов «имел живое чувство, пламенное воображение», «он первый составил для языка русского истинные правила, его Грамматика служила образцом всех Грамматик, сочиненных в последствии… Он первый написал на российском языке Риторику. Он первый написал сокращение Российской Истории…, первый начал сочинять полную Российскую Историю, подражая древним великим образцам. Он говорил о физических предметах с ясностью, точностью, красотой и великолепием; он написал похвальное слово, близкое к совершенству; он испытывал свои силы в драматических и эпических творениях; он написал оды, показывающие великий талант стихотворческий. Наконец, он первый почувствовал и показал истинное различие общеупотребительного языка и его правил от языка церковного…, очистил, обогатил, усилил язык российский.»[124].

А. С. Пушкин написал о Ломоносове в нескольких статьях: «О предисловии г-на Лемонте к переводу басен И. А. Крылова», «Путешествие из Москвы в Петербург». Он особенно подчеркивал широкий круг интересов ученого: «Соединяя необыкновенную силу воли с необыкновенною силою понятия, Ломоносов обнял все отрасли просвещения. Жажда науки была сильнейшею страстию сей души, исполненной страстей. Историк, ритор, механик, химик, минералог, художник и стихотворец, он все испытал и все проник: первый углубляется в историю отечества, утверждает правила общественного языка его, дает законы и образцы классического красноречия, с несчастным Рихманом предугадывает открытия Франклина, учреждает фабрику, сам сооружает махины, дарит художества мозаическими произведениями и наконец открывает нам истинные источники нашего поэтического языка»[125].

Однако Пушкин считал, что Ломоносов – не поэт. «Поэзия бывает исключительною страстию немногих, родившихся поэтами; она объемлет и поглощает все наблюдения, все усилия, все впечатления их жизни: если мы станем исследовать жизнь Ломоносова, то найдем, что науки точные были всегда главным и любимым его занятием, стихотворство же иногда забавою, но чаще должностным упражнением. Мы напрасно искали бы в первом нашем лирике пламенных порывов чувства и воображения. Слог его, ровный, цветущий и живописный, заемлет главное достоинство от глубокого знания книжного славянского языка и от счастливого слияния оного с языком простонародным».

А. С. Пушкин развил эту мысль в статье «Путешествие из Москвы в Петербург»: «… как исправный чиновник, а не поэт, вдохновленный свыше, не оратор, мощно увлекающий. Однообразные и стеснительные формы, в кои отливал он свои мысли, дают его прозе ход утомительный и тяжелый. Эта схоластическая величавость, полу-славенская, полу-латинская, сделалась было необходимостью: к счастью, Карамзин освободил язык от чуждого ига и возвратил ему свободу, обратив его к живым источникам народного слова. В Ломоносове нет ни чувства, ни воображения [курсив мой. – О. М.]. Оды его, писанные по образцу тогдашних немецких стихотворцев, давно уже забытых в самой Германии, утомительны и надуты. Его влияние на словесность было вредное и до сих пор в ней отзывается. Высокопарность, изысканность, отвращение от простоты и точности, отсутствие всякой народности и оригинальности – вот следы, оставленные Ломоносовым. Ломоносов сам не дорожил своею поэзиею и гораздо более заботился о своих химических опытах, нежели о должностных одах на высокоторжественный день тезоименитства и проч. С каким презрением говорит он о Сумарокове, страстном к своему искусству, об этом человеке, который ни о чем, кроме как о бедном своем рифмичестве, не думает!.. Зато с каким жаром говорит он о науках, о просвещении»[126]. Пушкин приводит отчет Ломоносова о научных трудах с 1751 до 1757 гг., написанный для И. И. Шувалова.