Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

В этой связи не покажется странным, что немецкая разведка тайно рылась в архиве А.Беляева[67] в оккупированном Пушкине, под Ленинградом. Особенно если учесть, что А.Беляев был в тесной дружбе с К.Циолковским, что последний после прихода Гитлера к власти прервал переписку с сотрудниками В. фон Брауна, которую они настойчиво поддерживали, и информация из Калуги прекратилась; что патриарх ракетного дела в предисловии ко второму изданию «Прыжка в ничто» высоко оценил научную сторону романа. Известный писатель и ученый Ж.Бержье, участник Сопротивления, рассказывает, что гестапо конфисковало у него при аресте библиотеку научно-фантастической литературы. В ней, к слову сказать, было немало книг советских авторов.[68] Из книги Ж.Бержье «Секретные агенты против секретного оружия», а также из других источников известно, что американских разведчиков обязывают читать научную фантастику и она составляет значительную часть обширных книжных фондов ЦРУ. В руки Ж.Бержье попался циркуляр госдепартамента, предписывавший достать экземпляр книги А.Беляева «Борьба в эфире» (библиографическая редкость).[69]

Военно-промышленные и разведывательные круги, видя, как часто (и не всегда случайно) попадают в цель предвосхищения фантастов, несомненно, заинтересованы в своевременной информации об этих, так сказать, упреждающих разглашениях «секретных сведений»,. К тому же в фантастику просачиваются и не фантастические интересные замыслы ученых. Но есть и другая, не менее, а скорее более важная цель интимной связи военно-промышленной и политической машины империализма с научной фантастикой — охранять обывателя от сколько-нибудь прогрессивной идеологии. Закупорить фантасмагорией каналы, которыми просачиваются к читателям фантастики идеи и мира справедливости и гуманизма. Конечно, фантастикой читатель не ограничивается. Но, во-первых, это очень широкий читатель, а во-вторых, именно в этой литературе он ищет социальные проблемы, тесно связанные с нашей технологической эрой, со все возрастающей в ней ролью науки и техники, следовательно инженеров и ученых, а стало быть, и научного мировоззрения и интеллектуализма. Дело в том, что даже не интеллигент, а просто «умный человек стал предметом подозрения», пишет в своем памфлете-исследовании американской реакции М.Ньюберри.[70] Ж.Бержье, рассказывая о том, что знакомился с нашей фантастикой 20-30-х годов не только по советским журналам, но и по американским «Amasing Stories» и «Wonder Stories» куда она одно время имела доступ, делает на первый взгляд неожиданный вывод: «Если когда-нибудь можно будет написать историю либерального мышления в США между двумя войнами, то переводы советской научно-фантастической литературы сыграют в ней важную роль»[71] По мнению Ж.Бержье, «большинство современных американских физиков нашли свое призвание в научной фантастике той эпохи, и мы находим их имена рядом с именами прогрессивных писателей и политических деятелей в разделах переписки с читателями тех времен».[72].

Знал бы берчист М.Ивенс, автор очерка «Почему я враг интеллигенции», когда по долгу службы анализировал в Комиссии по атомной энергии досье Р.Оппенгеймера, Г.Юри, Л.Сциларда и других крупных ученых (Сцилард, кстати, и писатель-фантаст), что они могли читать эти журналы! Ведь там, вспоминает Ж.Бержье, печатались письма читателей из СССР и рассказы советских писателей с такими подзаголовками: «Этот рассказ повествует о героических приключениях строителей пятилетнего плана».

Период свободы ознакомления американцев с нашей фантастикой был слишком короткий. Ж.Бержье датирует его 1927-1933гг. Конечно, не прямой агитацией «развратила» она американских интеллигентов. Да и не в советской идеологии суть дела. Упомянутые и многие другие выдающиеся интеллигенты Америки были и остались либералами. «Корни либерализма» как мировоззрения (как научного мышления), по мнению сподручного Маккарти Б.Бозелла, «покоятся в той древней ереси, которая известна под именем гностицизма» (с. 179); из него же — ненавистный логический вывод: «Спасение человека и общества может быть осуществлено в их земной жизни, а не на небе» (с. 179). Не случайно известный нам Т.Мольнар бьет тревогу: «Наука ослабляет человека, обещая ему всяческие утопии, как и марксизм, в котором основным тезисом является борьба с отчуждением, дабы вырвать человеческую судьбу из рук слепого случая» (с. 182).