Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

И уж совсем необычную перегруппировку являет текущий литературный процесс. На современной карте научной фантастики космический роман потеснен другими, новыми тематическими направлениями. Произошло некоторое насыщение, появились признаки чуть ли не девальвации космическое темы. А между тем внутреннее содержание космического романа оказывает ныне едва ли не более мощное воздействие на всю Страну Фантазии. Философско-мировоззренческие и нравственно-этические мотивы, которые зарождались в мысленных путешествиях по Вселенной, пересекают ныне всю толщу материка фантастики в советской литературе, в разнообразных направлениях и на большую глубину. Скажем, догадки о парадоксальных свойствах пространства и времени, о внеземной жизни, о гипотетическом контакте с иным разумом, — все это выступает сегодня в такой же мере космической, как и общей тематикой научно-фантастической литературы, так же как, например, мысль об ответственности науки перед человечеством и человечества перед Мирозданием.

Во всей современной научной фантастике находит фронтально отражение грандиозный процесс космизации. Он охватил не только науку и технику, но всю нашу цивилизацию. Одновременно с выходом во Вселенную человечество сделало решающий прорыв и в микрокосмос строения материи. При этом обнаружилось парадоксальное различие законов той и другого с законами нашего обычного мегамира. Под космизацией познания подразумевают поэтому поиск закономерностей, связывающих в единую картину все эти три стороны или уровня Природы. В философском смысле космизация мышления есть понимание ограниченности геоцентрических представлений, в рамках которых тысячи лет развивалось как бытовое, обыденное, так и теоретическое миропознание. Весь опыт материальной культуры и социальной истории человечества как бы отмечен знаком земного тяготения.

И вот в статье в честь подвига Юрия Гагарина Леонид Леонов обозначил это событие как начало осуществления «сквозной идеи» всей нашей цивилизации, ибо смысл планетарного разбега человечества, по его мнению, в том, чтобы «род людской смог умным посевом разбрызнуться по Большой Вселенной»[93]. Столь далеко идущая оценка успеха советской космонавтики еще и теперь представляется чересчур метафоричной. На какую глубину произойдет посев, в каких формах? Расстанутся ли когда-нибудь сыны Земли со своей колыбелью? На эти вопросы нынче возможны самые гипотетические ответы. Так, Леонид Леонов в отличие от Циолковского полагает («рискуя прогневить авторов фантастических романов»), что «человек никогда не сможет обосноваться на другой планете», ибо число обстоятельств, которыми он «привинчен к Земле, безгранично», иные из них «будут открыты, может, через тысячелетия… и в разных мирах не может быть одинаковых координат»[94]. Будущее покажет.

А тем временем космизация продвигается от зондирования планет, от высадки человека на Луне и орбитальных лабораторий до инженерных проектов настоящих «эфирных островов» с населением небольшого города. Они будут снабжать Землю энергией, передаваемой без проводов, метеорологической, навигационной и другой информацией. Будут осуществлять услуги по радио- и телесвязи и производить другие необходимые ценности. Американские авторы одного из проектов подсчитали, что он обошелся бы не дороже позорной вьетнамской войны (не считая человеческих жертв!) и очень скоро бы — в отличие от нее — окупился. В условиях устойчивой международной разрядки космос уже в ближайшем будущем обеспечил бы, как предсказывал К.Циолковский (в своих фантастических произведениях в том числе), «горы хлеба и бездну могущества». Кроме выхода в космос, космизация нашей жизни подразумевает также и многое другое. Например, то, что самые передовые отрасли науки и техники, значительные открытия, крупные изобретения, революционные прорывы к новым технологиям явились «побочным» результатом космических программ.

Но может быть самое главное в космизации, что уже самые первые наши шаги за планетарные пределы, шаги практические и теоретические, а с этими последними тесно соприкасается научная фантастика, заставили нас по иному, куда глубже и шире, диалектически взглянуть на роль разума во Вселенной и задать ещё вопрос, каков он, разум на других мирах, чем сходен, а может быть и чем-то отличен от нашего земного?

В многочисленных философско-теоретических трудах, которые появились в недавнее время, процесс космизации рассматривается как выход человечества на принципиально новую, мегаисторическую, спираль развития. В отличие от планетарной истории она развернется в беспредельность Вселенной. С тех пор как человек научился отличать историческое будущее от настоящего и прошлого, даже самые революционные идеи объективно ограничивались конечностью биогенной эры планеты. Наука XIX в., признавая небесконечной жизнеспособность нашего светила, пришла к выводу — он был сформулирован Ф.Энгельсом в «Диалектике природы», — что жизнь на Земле столь же закономерно погаснет, как закономерно возгорится где-нибудь на другом крыле Мироздания.