Отечественная научно-фантастическая литература (1917-1991 годы). Книга вторая. Некоторые проблемы истории и теории жанра

Добавим, что научно-фантастическая литература участвует в научно-техническом прогрессе не каким-то одним, пусть и важнейшим свойством (Ефремов, например, только упоминает об «установке вперёд» — самой характерной черте её творческого метода), но всей совокупностью своих многоразличных функций.

Ещё не оценённую роль сыграла она в научно-техническом прогрессе эстетикой машин, механизмов, лабораторий, более чем на столетие, опередив дизайн как художественный принцип конструирования. «Наутилус» капитана Немо всё ещё совершенен для нас (даже по меркам будущего), может быть, потому, что построен красиво. Научная фантастика открыла красоту «приключений» творческой мысли — ту внутреннюю красоту потаённых процессов познания, которая теперь получает признание как критерий научной истины.

Жюль-верновская традиция современной фантастики не перестает быть художественным творчеством во всех своих функциях, в том числе и в информационной. Научная фантастика не фотографирует готовой красоты науки, но выступает её соавтором — участвует в её открытии, выдвигает красивые идеи, воздействует на их разработку и реализацию, то есть эстетически направляет процесс созидания будущего.

В частности, научная фантастика готовит нас к неколичественному преодолению мегабитового взрыва, который ещё называют информациионным кризисом, когда беспричинно растёт Эверест невостребованной информации. Научная фантастика своими «безумными» идеями напоминает о том, что прорывы к новым свершениям всё больше осуществляются не количеством бит, не объёмом знаний, а качеством их осмысления, продуктивностью оригинальных идей.

Здесь с научной фантастикой не конкурирует и самая талантливая популяризация. Одарённый писатель-фантаст никогда не копирует даже самых передовых идей, а нередко сам привносит в науку замыслы, подсказанные практикой жизни, которую он пропускает через художественное сознание. Известный биолог академик В.Парин напомнил как-то, что проблема искусственного анабиоза была впервые разработана не в научной литературе, а в рассказе А.Беляева «Ни жизнь, ни смерть». Замедление жизненных процессов при понижении температуры организма вплоть до почти полного замерзания, имеющее место в природе во время зимней спячки животных, может быть искусственно усилено для исцеления смертельных ныне недугов, для «замораживания» космонавтов при сверхдальних полётах и т.д. Научно-фантастический рассказ А.Беляева явился как бы заданием медикам и биологам.

Лев Толстой ценил художественное дарование Жюля Верна, но поистине был поражён фантастическим по тем временам эффектом невесомости. Этот наглядный феномен космонавтики ведь и вошёл в массовое сознание через повесть «Вокруг Луны». Сама мысль об освоении космического пространства, — а она означила исторический поворот в сознании человечества, — впервые была высказана (как отмечает энциклопедия «Космонавтика») в художественной литературе, которая и превратила сказочные мотивы шумерского эпоса, «Невыдуманных историй» Лукиана в патентоспособную идею, реализованную запуском первого спутника. Из истории литературы не вычеркнуть того факта, что Юрий Гагарин по возвращении с орбиты вспомнил научно-фантастические произведения К.Циолковского и И.Ефремова, а генеральный конструктор космических ракет С.П.Королёв рекомендовал роман «Туманность Андромеды» своим сотрудникам. Можно привести, вероятно, тысячи примеров разнообразной действенности такой вот эстетически преобразованной информации с переднего края науки и практики.

Всё расширяющийся поток научно-фантастических идей, мотивов и образов эффективно участвует ныне в перестройке сознания, способствует укреплению связей научно-практического мышления с той надсистемой, что образует духовная культура в целом по отношению к профессиональному творчеству учёных и инженеров. Научная фантастика — испытанный путь обогащения дискретной логики технологического мышления эстетической диалектикой освоения мира, с её ценностными категориями, не только общедоступными, но, главное, интуитивно организующими громадный опыт человечества ещё со времён зарождения искусства. Первоначальная популяризаторская функция преодолевается — или возрождается на более высоком уровне — в новом качестве научно-фантастической литературы.