Отечественная война 1812 года. Неизвестные и малоизвестные факты

На тильзитский период пришлось проведение в России некоторых важных реформ не только, как говорилось, в военной сфере, но и по гражданской части. Если военные преобразования, выдержанные в профранцузском духе, не подвергались критике, то робкое реформирование государственного аппарата и новые правила для чиновников были с осуждением встречены дворянством. Все нововведения связывались в обществе с личностью «безродного» М. М. Сперанского. Его деятельность сразу же нашла массу противников, которые усматривали в ней опасность революции, а его самого стали обвинять в предательстве в пользу Наполеона. Собственно, из запланированных реформ удалось воплотить в жизнь лишь идею создания Государственного Совета (1 января 1810 года). Но к 1812 году положение Сперанского стало шатким.

Нельзя не отметить в это время и такого явления в Европе, как резкий рост национализма, в первую очередь в Германии. Это была ответная реакция на французское господство. Россию этот процесс также не обошел стороной. То, что можно охарактеризовать как патриотический дух, стало обычным для дворянского общества и распространилось на другие социальные слои. Дворянство тогда являлось и культурной элитой страны. Интеллектуалы стали идеологами консервативного патриотизма (или традиционализма) с ярко выраженной антифранцузской направленностью. Именно в этот период начинается и борьба с французским воспитанием и галломанией, которая не только сводилась к искоренению французского языка из повседневной речи дворян, но и распространялась вплоть до политических мнений и пристрастий. Это выразилось в появлении подчеркнуто русских литературных кружков и периодических журналов. В обществе стало входить в моду все русское и отрицалось все иностранное, то есть в первую очередь – французское.

Военные поражения во многом истолковывались наличием иностранного воспитания и отсутствием патриотизма. Рупором этих мощных общественных настроений стал граф Ф. В. Ростопчин, считавший, что окружавшие царя люди были «набиты конституционным французским и польским духом», а реформы Сперанского «несообразны с настоящим делом». В результате дворцовых интриг весной 1812 года, когда всем стало ясно, что война с Францией уже неизбежна, Александр I сделал свой выбор в пользу дворянской оппозиции, Сперанский был отправлен в ссылку. Обстоятельства его падения до сих пор остаются не выясненными полностью. Его негласно обвиняли в государственной измене, в заговоре в пользу Наполеона и так далее. Ясно, что это были абсолютно надуманные предположения, а на самом деле российский император перед войной решил пожертвовать непопулярной фигурой и сделать ставку на патриархально-консервативные силы. Таким образом, Сперанский стал жертвой во имя успокоения встревоженных «умов».

Отправив в ссылку либерала Сперанского, Александр I выдвинул на ключевые государственные должности «по обстоятельствам момента» двух известных традиционалистов и полуопальных вельмож – А. С. Шишкова и Ф. В. Ростопчина, долгое время бывших не у дел. Имена обоих сановников олицетворялись в обществе с национально-патриотическими тенденциями. Фактически сменивший Сперанского на посту государственного секретаря адмирал Шишков воспринимался как страж чистоты русского языка, поборник старины и ревностный патриот, а возглавивший «первопрестольную» Москву Ростопчин, находившийся тогда в зените своей литературной славы, получил громкую известность как обличитель французомании и застрельщик публицистических памфлетов антифранцузского содержания.

Эти действия российского императора были не просто уступкой дворянскому консерватизму или отказом от либеральных ценностей, а свидетельствовали о том, что власть перед грядущим военным столкновением пыталась найти новую опору в дворянском обществе. Это был весьма расчетливый ход правительства. Двух известных критиков предшествовавшей профранцузской политики привлекли к сотрудничеству и фактически нейтрализовали. В 1812 году значительное распространение получили ростопчинские «афиши», а правительственные манифесты и рескрипты составлялись Шишковым. По мнению С. Т. Аксакова, «писанные им манифесты действовали электрически на целую Русь. Несмотря на книжные, иногда несколько напыщенные выражения, русское чувство, которым они были проникнуты, сильно отзывалось в сердцах русских людей». Да и вскоре почти вся русская журналистика и публицистика заговорили слегка архаичным и одическим шишковским языком. Впоследствии А. С. Пушкин имел полное право написать про него:

«Сей старец дорог нам: друг чести, друг народа

,Он славен славою двенадцатого
года».

Примечательно, как только военные действия закончились в 1814 году, оба (Шишков и Ростопчин) были уволены с занимаемых должностей и «в воздаяние долговременной службы и трудов, понесенных в минувшую войну», получили назначение состоять членами Государственного совета. «Мавр сделал свое дело, мавр может уходить».