Отечественная война 2012 года. Человек технозойской эры

Ладно, это эмоции. А вот как мне удалось от Дворкина и Вурдалка уйти? В счастливую случайность я поверить категорически не могу. Почему со мной не случалось ничего счастливого в последние пять лет, когда я из приятного молодого мужика последовательно превращался в таракана? Значит, я спасся от Дворкина потому... потому... прямо жарко стало, потому что кто-то подсоединился ко мне и загрузил в мои мозги боевую психопрограмму.

Насколько мне известно, принудительной загрузкой психопрограмм занимаются пиарщики, рекламщики, промоутеры и тому подобная публика. Большинство из этих насильников стараются пожать тебе руку, чтобы установить прямое боди-коннекторное соединение, но они еще и распыляют диффузные нейроинтерфейсы в воздухе. Поэтому-то шуцманы носят защитные сетки, способные уничтожать своими разрядами дрейфующие наноустройства. Однако пиарщики, рекламщики и промоутеры преследуют только свои гнусные коммерческие интересы, какое им дело до моих передряг.

– Эй, русалка, жрать хочешь? – Один из мусорщиков протянул мне бутерброд с синтетической колбасой многократного использования. Они с напарником жевали свои бутерброды в рубке, положив ноги на приборную доску. С маленького, не более метра, голографического телеэкрана лился интерактивный мыльный сериал про молодого дантиста, и эти два добродушных жлоба своими выкриками пытались направить действие в сторону орального порно. В углу телеэкрана параллельно шел бесконечный выпуск новостей. Чисто машинально я последил за новостями и через несколько секунд меня чуть не вытошнило, хотя до этого я уничтожал бутерброд с большим аппетитом. По телику показывали нечто, похожее на мою физиономию, и называли это фотороботом убийцы, совершившего вчера двойное преступление в книжном магазине. Заодно по телику сообщали, что злодей избежал задержания, оглушив дорожного патрульного – номер автомашины у преступника был такой-то, но зарегистрирована она на другое лицо и имя-фамилия преступника сейчас выясняются.

– Ты чего, русалка, уже блевать собрался? Ну-ка, отойди к борту, а не то ударю, – строго сказал один из мусорщиков. По счастью, их пристальное внимание не отвлекалось от мыльной оперы...

Меня крепко подставили. Все системы наружного наблюдения только и ждут появления моей физиономии, чтобы немедленно оповестить полицейские серверы. Лишь одно обстоятельство в мою пользу: фоторобот составлен полицейским искином [20] по словам шуцмана, а он описал меня как последнего дегенерата, с кривыми редкими зубами и маленькими вдавленными глазками. А у меня на самом деле глаза – будь здоров, и зубы, особенно если сбоку смотреть, вполне себе... Хорошо хоть, что шуцман, получив по балде, забыл мою фамилию. Но рано или поздно меня вычислят. Если даже удастся опровергнуть обвинение в убийстве Глеба и Веры, то за покушение на пана шуцмана меня превратят в котлету по-киевски еще на допросах...

Мусороуборочная посудина вошла в Смоленку, и кругом встал стеклометаллический лес Василеостровского Сити, самая старая часть новостроя. Дома здесь были пониже, чем наноплантовые мракодолбы в питерской лагуне, где-то триста – четыреста метров. Но новые власти на первом этапе оккупации особо пытались удивить питерцев. Чего стоит терем Кощея, он же дом Бозе-Эйнштейна, где голубые потоки сверхтекучей жидкости бегут вверх по огромной «скале» и закручиваются на ее вершине водоворотом. Верх стал низом, будущее – прошлым...

Несмотря на довольно ранний час, потоки иностранцев и амрашей текут по ажурным эстакадам самого свободного города на свете, вливаются в полости, трутся о стенки. Звуки сливаются в деловитое и одновременно чувственное жужжание. Городище-влагалище, Пиздоград, ханзеатише Штадт Пидербург не накладывает никаких ограничений на получение удовольствий для глобального клиента. Адреналин брызжет фонтаном, похоть затягивает тестостероновым смогом улицы и поднимается к небесам, раскрашенным как щеки давашки, сладкие пролактиновые реки уплывают в водостоки, оставляя липкие потеки на мостовых. Хищники всего мира, педофилы и садисты, террористы и каннибалы, злобные недоумки и умные гады, насильники и работорговцы, охотники за органами и вампиры, неонацисты и постмоджахеды сбегаются и сползаются в открытый настежь город Питер. Они больше не опасны для молодых матерей и сексапильных студенток, юных кадетов и пожилых прихожанок, белокурых гимназисток и чернокожих интеллектуалов всего остального мира, потому что их токсичная сила изольется ЗДЕСЬ...

В квартале Делагарди [21], раскинувшего свои огромные лихо закрученные «раковины» на месте смоленского кладбища, речушка разделялась на десятки потоков. Самый большой, сменив берега из искусственного гранита на искусственно-алмазные, направлялся в сторону моря более или менее по горизонтали. Потоки поменьше, превращаясь в магнитную эмульсию, поднимались вверх и текли по диамантоидным разноцветным акведукам мимо вычурных офисов, хрустальных башен и сетчатых конструкций. Здесь гнездились крутые издательские фирмы, психоиздатели, нейроредакторы...